Тень Желтого дракона - [132]

— Что ж, видно, это ее судьба, — произнес Марданбек.

— Видимо, так. Вот, погибла в реке… — согласился старик. — В тот день я ей крикнул: «Эй, доченька, упадешь, там берег крутой!» Она вздрогнула, но не обернулась и продолжала идти. Тогда я и догадался, зачем она идет. Преградил ей путь, спросил: «Что с тобой, милая?» Молчит. Я понял ее печаль, говорю: «Жених твой разыщет тебя! Живи пока у нас. Моя жена будет тебе матерью, я — отцом». Долго пришлось уговаривать, пока согласилась. Дома сказала нам, что хочет переодеться мужчиной, не знаю уж почему. Мы со старухой объяснили людям, что переехал к нам немой сын дальнего родственника, теперь мы не бездетные, а имеем сына! Когда никого вокруг не было, она разговаривала с нами, но при людях молчала, чтобы не выдавать себя: голосок у нее был нежным и мягким. Она мало кому показывалась, все время была со мной в горах, пасла коз. Люди прозвали ее немым чабаном. Доченька моя любила сидеть на крутой скале возле реки, иногда пела, играла на свирели. Но чаще целыми днями сидела молча, видимо, думала о любимом, ждала его. Я старался не мешать ей, за козами следил сам. Да и собаки мои неплохо справляются. При виде их волки превращаются в зайцев!

Видя, что старик отвлекся, Марданбек спросил:

— Больше она не пыталась броситься в реку?

— Нет. Про своего жениха тоже не говорила, а я не спрашивал. Но спустя несколько месяцев я кое-что узнал от старухи. Оказывается, девушка убежала от своих родственников из-за жестокости разбойников. Однажды ночью они напали на их небольшой аул и изнасиловали молодых женщин, в том числе и ее. После этого она и решила убить себя. Когда я услышал об этом, я понял, почему она решила прикинуться мужчиной. Со временем она перестала таиться от моей жены. Рассказывала, что часто видит своего жениха во сне. Он появляется то улыбчивый, то хмурый; то обнимает ее, то останавливается поодаль, в чем-то ее упрекая. Иногда она проваливалась во сне в пропасть, в это время откуда-то появлялся жених и протягивал ей руку. Она старалась ухватиться за нее, но, не достав, падала в черную бездну…

— Как ее звали? — спросил Камчи.

— Айтуккан!

Внимательно слушая старика, Камчи вспомнил, что ему знакомо это имя. Ботакуз рассказывала ему, что атаман разбойников Бургут не раз произносил его. Не может быть, чтобы сразу двух атаманов звали Бургутом, а их любимых — Айтуккан! Но ведь именно ватага Бургута разбойничала в этих краях! Неужели Айтуккан изнасиловали люди Бургута? Конечно, он не мог знать, что его Айтуккан там… Вот ведь как получилось! Если сеешь зло, оно всегда оборачивается против тебя самого…

— Не уносите ее! Я, кажется, знаю ее жениха! — крикнул Камчи и поскакал в горы.

До того как он увидел разбойников в бою с шэнбинами в Хайломе, Камчи имел зуб на Бургута. Ведь отчасти из-за проделок этого разбойника он попал в подземелье Кандского рудника. Правда, Бургут хотел освободить его, но потерпел неудачу, а тут еще на доброе имя Ботакуз легла из-за него тень… Убедившись в храбрости и самоотверженности Бургута, Камчи перестал злиться на него. Но все же у Камчи осталось сомнение в правдивости Ботакуз: она говорила, что разбойником Бургут стал из-за любовного несчастья и потому отнесся к ней как к сестре… В таких делах, думал Камчи, женщине трудно верить. Она всегда придумает что-нибудь в свое оправдание. Но рассказ старика рассеял недоверие Камчи. В его сердце вместо желания отомстить теперь пробудилась жалость и сострадание к судьбе Бургута.

Два широкоплечих всадника мчались к мосту, оставив далеко позади других наездников. Соскочив с седла, Бургут бросился к трупу Айтуккан. Люди вокруг застыли в изумлении: безжалостный атаман разбойников, оказывается, может плакать… Он проклинал себя:

— Судьба лишила тебя, Бургут, не только счастья, но и зрения! Твои грешные глаза не узнали любимой. Ты еще и обругал ее! О Ахурамазда! Чем я тебя прогневил? Я все это время считал Айтуккан погибшей! Почему я не прислушался к голосу сердца? Ведь сердце не хотело верить, что она погибла! Почему я не искал ее в Хайломе?! Почему Айтуккан не дала о себе знать?! Наверное, она не могла представить, что я стал разбойником! Да-да! Она не допускала и мысли об этом. Могла ли она поверить, что, когда ее унижали мои разбойники, в соседней юрте я совершал такой же грех?! За это Ахурамазда и наказал меня! Я сам потерял свое счастье. И все из-за проклятых чинжинов! Если бы их не было здесь, Айтуккан не попала бы под снежный обвал! Она умерла, продолжая верить, что я не разбойник, а честный человек! Кроме нее, кто еще на свете считал меня таким? Кто?!

Бургут шагнул к мосту. Чакиры молча расступились, давая ему дорогу. Все провожали взорами атамана разбойников, уносящего на руках труп своей возлюбленной. Следом за ним, осторожно перебирая копытами, шел всегда прыткий, но сейчас понуривший голову аргамак. Косы Айтуккан, свисая, колыхались на ветерке, дующем над холодной рекой.

Глава девятая «ЧЕРТОВ КЕНТ»

В окружении усиленного отряда буцюев цзянцзюнь Ли Гуан-ли, против своего обыкновения, ехал впереди Ван Коя. С берегов Акбуры он направился прямо на перевал Кугарт, минуя Селат. Ли Гуан-ли не мог позволить себе потерять часть оставшегося войска, что могло случиться, если бы он пошел через этот кент — священное место для людей племени аргу. Предусмотрительность Ли Гуан-ли, однако, не спасла шэнбинов от стычек с даваньцами и на этом пути. Горцы, разрушив мост на реке Йенчу Огоз, на несколько дней задержали войско Ван Коя. Особенно же встревожили цзянцзюня внезапные летучие нападения «неуловимых ведьм» — женщин Давани. Он чувствовал, что впереди наверняка предстоит еще сеча за непокорный кент Ю. Ведь до сих пор нет известий оттуда! Значит, там дела обстоят неважно…