Тень Желтого дракона - [133]

Предчувствие Ли Гуан-ли оправдалось. На расстоянии в полперехода до кента Ю его встретил не сяовэй Ван Шень-шен, оставленный во главе четырех тысяч шэнбинов, а простой сотник.

— Где Ван Шень-шен?

— Убит.

— А другие сяовэй?

— Пали во время осады.

— Так им и надо, если не могли защитить себя!

— Даваньцы, переодевшись по-нашему, проникли в лагерь и убили наших сяовэев.

— Они оказались хитрее вас!

— Да, так выходит. Они не боятся смерти.

— Смерть уносит трусов раньше, чем храбрецов!

— Да, так получается. Среди шэнбинов ходит слух, будто даваньцам помогает нечистая сила. Оттого Ю называют чертовым кентом.

— У тебя все: «так выходит», «так получается»!..

— Так оно и есть!

Ли Гуан-ли, перестав допрашивать сотника, подумал: «Ведь «так получилось» и в Эрши! Хорошо, что сотник не смеет задать мне те же вопросы!» Несколько смягчив тон, он спросил:

— Как тебя зовут?

— Шан-гуань Цзе.

— Как все случилось? Говори!

— После того как вы направились к Эрши, мы долго осаждали Ю. Но все было бесполезно! Тогда Ван Шеньшен пошел на хитрость. Чтобы показать даваньцам, будто мы передумали брать кент, три тысячи конных шэнбинов сяовэй отправил по вашему следу в сторону Эрши, а сам с оставшейся тысячей пеших под покровом густой темноты удалился в другую сторону. Он полагал, что даваньцы поверят в наш уход, откроют ворота и беспечно выйдут наружу, и тогда он внезапно атакует их и войдет в кент. Тем временем три тысячи шэнбинов успеют возвратиться и взять в тиски чакиров, оказавшихся снаружи…

— Все это понятно. Покороче!

— Бек кента Ю каким-то образом разгадал наше намерение. Той же ночью даваньцы вышли из кента и скрытно последовали за тысячей Ван Шень-шена. Не ожидая их нападения, уставшие шэнбины заснули как мертвые, даже не выставив караулов. Юйцы перебили всех. Только около десятка шэнбинов спаслись, скрывшись в зарослях. Вот тогда-то и был убит сам Ван Шень-шен.

— Не шэнбины, а ослы! Ван Шень-шен нашел легкую смерть. Останься он жив…

Шань Гуан-цзе опустил глаза, не выдержав гневного взгляда цзянцзюня.

— Потом, — продолжал сотник, — вернулись три тысячи, будто бы уходившие в Эрши, и мы вновь взялись за осаду кента.

— И какой толк?

— Загнали их в крепость и не выпускаем.

— Скажи лучше: они вновь закрылись и не впускают вас!

Шань Гуан-цзе молчал.

— Сколько вас осталось?

— Около двух тысяч.

— А точнее?

— Тысяча семьсот.

— Готовьтесь! Завтра на заре приступом возьмем Ю!

Сотник удалился. Ли Гуан-ли старался прикинуть, сколькими шэнбинами придется пожертвовать, чтобы за один день взять Ю. Он-то хорошо знает этот кент, зимовал здесь!.. А что, если ему не удастся быстро взять крепость? Оставлять жителей безнаказанными? Нет. Это будет неслыханным позором! Что же делать? Неужели надо терять последних шэнбинов и брать крепость лишь для того, чтобы через два-три дня, когда подъедет Ли Чи, оставить ее?!

Группа всадников гонит по горной дороге человека со связанными руками. Извилистая дорога поднимается все выше. Рослый, широкоплечий узник еле волочит ноги. Было видно, что он голоден и измучен.

— Зачем тащить его живым через гору и мерзнуть на перевале? Знаете, какой там холод? — проворчал один из всадников.

— Наверное, цзянцзюнь сам хочет допросить его, — ответил другой.

Перебивая друг друга, шэнбины заспорили:

— Чего у него теперь выведывать?!

— Спроси это у цзянцзюня, если он захочет с тобой разговаривать. Ведь Кузибек — важный бек Давани.

— Был! А теперь? Он лишь жалкий узник!

— А может быть, цзянцзюнь хочет посмотреть на убийцу Ван Шень-шена? Или хочет убить его сам?

— Скорее, он хочет видеть его смерть.

— Все это бесполезная болтовня. Лучше посадим его на круп, за седло — так будет побыстрее.

— Если узнают, что мы посадили пленника на коня, нас накажут.

— Остается одно: замерзнуть вместе с ним на перевале.

Шэнбины невесело засмеялись.

Кузибек мучился не только от боли и усталости. Он упрекал себя за то, что в трудную минуту, когда войска Ли Гуан-ли, отступающие от Эрши, подошли к Ю, он бросил свой город и поехал к беку кента Кангха просить помощи. Ведь чувствовал, что тому нельзя доверять! Но он не мог и мысли допустить, что бек кента соседнего племени передаст его в руки врага. И вот теперь Кузибека ведут, как осла, на веревке…

Кузибек споткнулся и упал на колено. Шэнбины начали ругать и хлестать его плетью. Молодой десятник заносчиво крикнул шэнбинам:

— Эй, вы! Знаете, что меня зовут Чжао Ди?

— Ну и что ж?

— Плохо вы меня знаете! Слушайте: бек кента Ю — наш давний враг. А враг Хань должен лишиться головы! Это я хорошо знаю! Вот и отвезу цзянцзюню голову бека кента Ю!

Чжао Ди соскочил с седла. Шэнбины остановились. Вынув меч из ножен, Чжао Ди приблизился к узнику. Кузибек с презрением посмотрел на него — и неожиданно рванулся, ударил десятника ногой в пах так, что тот отлетел на несколько шагов и рухнул под ноги коню. Если бы не конь, Чжао Ди скатился бы вниз по крутому откосу. На помощь ему подскочили два шэнбина. Чжао Ди еле поднялся на ноги, прихрамывая и ругаясь, снял с седла притороченный лук. Не целясь, почти в упор пустил в грудь Кузибека одну, вторую, третью стрелу… Кузибек, стиснув зубы, пытался устоять на ногах… Когда он упал на спину, Чжао Ди, держа меч наготове, с опаской приблизился к нему. Трусливое лицо Чжао Ди в предсмертном тумане показалось Кузибеку лицом бека соседнего кента Кангха. Кузибек хотел плюнуть в это лицо, но уже не успел. Бронзовый меч с железным клинком, изготовленный в мастерских Поднебесной, отсек его голову. Шэнбины долго ехали молча. Потом снова заговорили: