Тень на плетень - [7]

– Она будет вы, глядеть как горсть семечек, брошенная на голубой ковер океана. – Словно извиняясь, Розенкранц объяснил:

– Мой язык очень метафоричен, потому что оккультизм – это поэзия, поэзия о живом мире вокруг нас и о живых нас в нем.

Я почувствовала, что мне срочно нужно закурить, иначе… не знаю, что иначе, но я почувствовала опасность. Мне стало казаться, что Розенкранц сумасшедший, и сегодняшний день имеет все шансы стать отнюдь не самым счастливым в моей жизни. Это он верно предсказал, негодяй.

– Вы, наверное, подумали, что я сумасшедший? – спросил Розенкранц и покачал головой, словно слову сумасшедших можно верить. – Ради бога, думайте, я не обижаюсь. Я никого не заставляю верить в мои слова, достаточно, что я сам верю в истинность того, что говорю. И не я один, в общем-то. Из известных людей такого мнения придерживались мессир Нострадамус, например, потом… ну, в общем, не суть важно, – снова повторил он.

– Да уж, – охотно согласилась, больше всего желая, чтобы он скорей закончил.

– Я почти заканчиваю со вступлением, честно глядя на меня, пообещал Розенкранц, еще только пару фраз скажу. Или тройку. Это недолго. Итак. Конец света, понимаете ли, будет неокончательный…

– Слава богу, – тихо порадовалась я, вынимая из пачки сигарету и закуривая.

– Что вы сказали? А, ну да, конечно. – Розенкранц быстро перекрестился и продолжил:

– Вся Великорусская равнина останется практически без повреждений, потому что отцы наши уже пережили свой конец света и отстрадали и за себя, и за своих предков, и за своих потомков. За нас то есть.

Вот так.

– Это все? – холодно спросила я. Сигарета вернула мне душевное спокойствие, и я собралась уже расставить все точки над "i".

Розенкранц, видимо, поняв, что его могут выгнать, если он не перейдет к серьезному разговору, умоляюще сложил ладони перед грудью и просительно проговорил:

– Почти. Одна фраза еще.

Я сурово кивнула.

Розенкранц заговорил торопливо, глотая окончания и нечетко проговаривая некоторые слова:

– Существует так называемый треугольник Чистоты. Некоторые школы, например Мюнхенская школа парапсихологии, еще называют его треугольником Силы. Это мистическая формула означает территорию, внешне похожую на треугольник: внутри этого треугольника сохранится все без изменений в тот страшный день. Ничего практически не пострадает, и никто не пострадает. Одна вершина этого треугольника – в Тарасове. Точнее даже могу сказать. Она находится в районе второй городской больницы. Вот теперь с теорией все, Ольга Юрьевна.

Я подозрительно посмотрела на Розенкранца.

– Вы хотите, чтобы мы выступили с этим… вашим сообщением в газете? – спросила я, прикидывая, как бы повежливее послать к черту этого необычного посетителя.

Мне по работе приходилось встречаться с разными людьми, и если сначала я еще стеснялась, то потом поняла, что без некоторой жесткости, увы, не обойтись. Если выслушивать целыми днями всех прожектеров, то не хватит ни сил для жизни, ни времени для работы. Но на мое предположение о публикации апокалиптических прогнозов господин Розенкранц отреагировал отрицательно.

– Ни-ни-ни, уважаемая Ольга Юрьевна! – запротестовал он. – И мыслей у меня таких не было.

Если только вы сами заинтересуетесь и захотите, то конечно же, а так – зачем?

Розенкранц пожал плечами, а для наглядности своего отрицательного отношения еще и помахал руками.

– Имеющий уши да слышит, Ольга Юрьевна, – немного напыщенно сказал он, – имеющий глаза да видит. К сожалению, люди склонны замечать летящий камень только в тот момент, когда он падает им на голову. Увы, таковы реалии. И не людей за это винить…

– А кого же? – спросила я, безнадежно тоскуя и понимая, что, похоже, попалась. – Колдунов?

– В каких-то случаях да, безусловно, в каких-то – судьбу. Сами люди часто закрывают глаза на опасности, но это следствие не сегодняшней их жизни, а грехов и не праведных поступков в прошлых реинкарнациях. Так, следовательно, о деле, – очнулся Розенкранц. – Я долго вам говорил во вступлении о паранормальных явлениях не просто так, Ольга Юрьевна, а для того, чтобы вы поняли смысл моей просьбы и значение ее для меня. Я в ваш великолепный город направлен своей академией в командировку для изучения участившихся аномальных явлений.

Он замолчал, выжидательно глядя на меня.

– И сильно они участились? – совершенно равнодушно спросила я, заминая сигарету в пепельнице. Мне почему-то стало грустно и одиноко.

Вот ведь как: придет незнакомый человек, наговорит какой-то ерунды, и станет на душе то ли тоскливо, то ли пусто.

– Происходит все как положено, – ответил Розенкранц, – мы это давно предсказывали. Перед концом света как раз на границах, а тем более на вершинах треугольника Чистоты так и должно происходить. Хочу вас поблагодарить, Ольга Юрьевна, за то, что вы терпеливо меня выслушали. Я думаю, в милиции так терпимо не стали бы относиться к моим словам. Варвары там средневековые и темные души работают.

– А при чем тут милиция? – удивилась я, заподозрив, что Розенкранц находится в розыске.

Я подозрительно посмотрела на его визитку. Можно без проблем самому нашлепать такие, и, кроме того, не знаю, как другие, а я понятия до сего дня не имела о существовании этой академии. Хотя сейчас их развелось неимоверное количество…