Темный прилив — I: Натиск - [5]

 — Что? — Лея моргнула от удивления. — Вы думаете, что я пришла сюда, чтобы захватить власть?

 — А что еще мне остается думать? — Пвоу широко развел руки в стороны: — Я понимаю, вы хотите защитить своих детей и брата, поскольку они джедаи. Кроме того, вы склонны считать, будто без вас мы не способны постоять за себя. Хотя очевидно, что у нас все хорошо с момента разрешения ситуации с ботанами. Мы все знаем о присущей людям жажде власти и восхищены тем, как долго вы ее подавляли, но теперь это…

 — Вы заблуждаетесь. Мои намерения абсолютно иные. — Лея в ужасе смотрела на сенаторов. — Все, что я вам рассказала — чистая правда, угроза реальна. Мы нейтрализовали первый отряд, но они наступают!

Сенатор-салластанин закрыл уши руками.

 — Прошу, Лея, хватит, хватит. Ваша преданность джедаям восхищает, но эта попытка заставить нас думать, будто они могут быть полезны, лишь потому, что существует какая-то гипотетическая угроза, — это ниже вас.

 — Зато это так по-человечески, — фыркнул барагуин.

Лее показалось, что ее сердце стиснул невидимый кулак. Ее руки дрогнули, и она облокотилась о трибуну.

 — Вы должны меня выслушать!

 — Лея, пожалуйста, сделайте то же, что сделала Мон Мотма. — В голосе Пвоу звучала жалость. — Удалитесь тихо от дел. Теперь правим мы. Оставьте о себе теплые воспоминания — как о человеке, сумевшем побороть свою сущность.

Глядя на сенаторов, Лея жалела, что возраст не притупил ее зрение настолько, чтобы не видеть этих взглядов, полных презрения и направленных на нее. Они боятся признать, что я права. Они готовы на все, лишь бы удержать власть в своих руках. Готовы даже проигнорировать опасность, лишь бы не признавать, что над ними нависла угроза. И они всё потеряют только потому, что захотели доказать, будто у них все под контролем. Их умышленное бездействие лишило Лею сил и дара речи, а их презрение и жалость сокрушили ее.

Этого не может быть. Все, что было достигнуто ценой неимоверных усилий и жертв, будет потеряно из-за глупости. Лея отпустила края трибуны, за которые держалась, и медленно пошла прочь. Потерять все…

Сильный резкий голос прервал тихое перешептывание сенаторов:

 — Как вы смеете? Кто дал вам право так разговаривать с ней? — В центре зала поднялся высокий и стройный пришелец, покрытый золотистой шерстью, с фиолетовыми полосками, расходившимися от уголков глаз. — Если бы не эта женщина и жертвы, которые принесла ее семья, никто бы из нас здесь не сидел, а большинство так и вообще были бы мертвы.

Элегос А’Кла выставил вперед свои трехпалые руки:

 — Ваша вопиющая неблагодарность лишь подтверждает правоту имперцев, которые не отличали нас от животных!

Сенатор-родианец ткнул в сторону каамаси пальцем с присоской на конце:

 — Не забывайте, она была одной из них!

Элегос прищурился, и Лея почувствовала, как его окатила волна боли.

 — Вы осознаете, насколько глупо звучат ваши слова? Сравнивать ее с имперцами — это чистой воды предрассудок. Точно такой же предрассудок, каким оправдывали свои действия имперцы, угнетая нас.

Ньюк Ньюв щелкнул пальцами, будто отмахиваясь от этих слов:

 — Возможно, мы бы прислушались к вашей критике, сенатор А’Кла, если бы не знали о вашем сотрудничестве с джедаями. Всем известно, что вы им симпатизируете. Ваш дядя из их числа, если не ошибаюсь?

Элегос приосанился и показался Лее еще выше и стройнее.

 — Моя преданность друзьям и родным, которые были джедаями, не мешает мне здраво оценивать то, что пытается донести до нас Лея. Вы можете относиться к джедаям как к угрозе (и, должен признать, меня тоже настораживает деятельность некоторых из них), но она говорит нам о другой опасности — возможно, гораздо более серьезной для Республики. И сознательно игнорировать ее ради собственной славы — верх безответственности.

Щупальца Пвоу свернулись от гнева.

 — Вы так говорите, А’Кла, потому что вашему народу удалось выжить благодаря Лее и ее семье. Большая часть ваших соплеменники погибли на Алдераане, и на протяжении десятилетий люди опекали вас из чувства вины. Меня не удивляет, что вы заступаетесь за нее. Вы как боевой пес, который лижет руку дрессировщика, что бьет его.

От этих слов Лею будто пронзило током, она вернулась на трибуну. Несмотря на бушевавший внутри гнев, ее голос звучал тихо и спокойно. Она не любила использовать технику джедаев, усмиряющую ярость, но сейчас решила прибегнуть к ней, чтобы сосредоточиться на происходящем. Ее лицо застыло суровой маской, и она пристально посмотрела на присутствующих.

 — Вы можете подозревать меня в самых грязных мотивах — ваше право. Я даже понимаю предвзятость некоторых из вас по отношению ко мне. Хотя, как мне казалось, мои поступки должны были показать, каковы мои ценности. Я уже и не надеюсь, что вы станете меня слушать. Вы считаете Новую Республику своей собственностью. Но я одобряю вашу готовность взять на себя ответственность за ее судьбу. И что бы вы ни думали и во что бы ни верили, я горжусь вами. Но вы разочаровываете меня тем, что готовы отвернуться от себе подобных. Сила Республики всегда была в единстве народов. — Лея дернула плечами и выпрямилась. — Я передам вам всю информацию о захватчиках, какую нам удалось добыть. Надеюсь, она вам поможет, когда вы решите ей воспользоваться.