Тёмный лорд по имени Клементина - [23]

– Не стоило тебе про неё расспрашивать, – предупредил Стэн, и его грубый голос показался девочке необычно добрым. Клементине не потребовалось уточнять, кого он имеет в виду. – Не будь я настоящий джентльмен – мог бы подумать, что ты просишь о помощи.

А это, как отлично понимали они оба, могло иметь весьма опасные последствия.

Глава 8 Три правила злодейства, или Суровое напоминание о долге

Клементина смотрела, как Стэн медленно спускается в деревню, пока не превратился в тёмное пятно в сгущавшихся сумерках. Чёрный барашек промычал на прощание и отправился спать в облюбованное им стойло. Девочка устало вздохнула: нужно было проверить, как там розовый куст, прежде чем ложиться самой, – но тут краем глаза она уловила какое-то движение в стороне от дороги, на Третьей Сестре. Фигура, перемещавшаяся с утёса на утёс, отливала чистым, ослепительно-белым блеском, сравнимым лишь с подолом одеяния Дамы в Белом после снегопада. На всех Семи Сёстрах лишь одно создание могло обладать столь бесподобным нарядом.

Клементина замерла, боясь шелохнуться. Она следила за тем, как единорог изящно шагает по склону горы и как белый рог поднимается и опускается при каждом шаге, пока тоже не застыл на месте. И хотя между ними лежало не меньше половины горного склона, девочка не сомневалась, что единорог смотрит прямо на неё.

Единорога считали выдумкой и небылицей не только невежественные крестьяне, но даже, следует признаться, и она сама. За все двенадцать лет жизни девочка встречала его лишь дважды. И она знала, что он настоящий, но знание это было сродни тому, как она считала настоящей другую сторону гор: да, это место существует, но так далеко, что думать о нём – пустая трата времени.

Однако в эти минуты, любуясь созданием на другом краю долины, Клементина просто не понимала, как могла пренебрегать им прежде. Ведь долгие часы обучения в отцовской мастерской были посвящены не только убивающим свойствам ядовитых растений, зелий и проклятий. Равным образом она узнавала и способы исцеления от них: как магией, так и обычным способом. И не было целительного средства более мощного и действенного, чем рог единорога.

Девочка содрогнулась, ещё не успев додумать до конца. От стыда за одну эту мысль она хотела потупиться, спрятать лицо, однако так и не смогла оторвать взгляд от прекрасного создания, пусть даже их разделяли многие мили.

У тёмных владык тоже были правила – правда, не слишком много. Да и как требовать соблюдения правил от тех, чей смысл существования заключался в том, чтобы их нарушать? Но хотя отец учил Клементину разнообразным злодействам, он также привил ей убеждённость в том, что существуют границы, которые нельзя пересекать ни в коем случае: как и самому` злому чародею, так и прочему миру. С рождения она знала назубок три главных Правила Злодейства:

1. Никогда не путешествовать во времени.

2. Никогда не оживлять покойников.

3. Никогда и ни за что не убивать единорогов.

Первые два были вполне очевидны. Все чародеи, рискнувшие играть со временем, заканчивали плохо. Чаще всего они нечаянно стирали себя из истории и попросту исчезали, или застревали в эпохе динозавров, или создавали временную петлю – ту ещё головную боль, с которой приходилось разбираться другим людям. Оживлять покойников было вообще невозможно, как бы ни противились этому обстоятельству доморощенные некроманты: все их попытки что-то доказать неизменно закачивались катастрофой. Лорду Элитору в одном из странствий довелось наткнуться на город, закрытый на карантин из-за зомби. Одной вони, доносившейся оттуда, было достаточно, чтобы напрочь отбить у него охоту экспериментировать с некромантией. Хотя, надо думать, сыграли свою роль и жуткие вопли, и утробное урчание, и чавканье.

Однако единороги – совсем другое дело. Это были редчайшие из редких представителей магических животных, хотя даже называть их «животными» не поворачивался язык. Клементине и в голову бы не пришло ставить их в один ряд с кобылками-страшилками или огнедышащими курами. Единорог не внушал ни страха, ни отвращения – но при этом и не делал её невероятно счастливой. Даже сейчас, когда по её коже бегали мурашки, несмотря на тёплый вечер, присутствие единорога действовало на девочку как ноющая боль в груди. Ощущение было сродни тому, как если бы она выплакалась у отца на коленях, но одновременно напоминало сияние лунного света на лепестках любимых цветов, её беседы с Дамой в Белом или обрывок давно забытой песни, бередивший душу.

Несмотря на все невероятные волшебные свойства, приписываемые рогу единорога: исцеление любых недугов, защита от проклятий и даже бессмертие, – охотились на них немногие. Легенды утверждали, что в старину единорогов на земле было великое множество, но алчные люди перебили их почти всех, попутно открыв весьма неприятный побочный эффект своей жадности… Убийца единорога оставался проклятым на всю жизнь, его преследовали горе и неудачи. Это было такое негласное, трудно формулируемое проклятие, которое отец обычно называл «нравоучительной чушью», однако относился к единорогам с почтением.

Однако, кроме страха перед проклятием или неспособности убить столь невинное, сияющее создание из волшебства и света, Клементина догадывалась и о более практичных доводах в пользу третьего Правила: Семь Сестёр процветают благодаря тому, что здесь живёт единорог. И не одни только чары лорда Элитора оберегают тихую ферму. Отец давно объяснил девочке, что в их долине могучие чары единорога пропитали саму землю, делая и долину, и окружавшие её горы единственной в своём роде колыбелью для жизни волшебных растений и животных. Если единорог разделит печальную участь своего племени и погибнет, чары Семи Сестёр тоже утратят силу… а с ними и почти всё наследие рода Заколдун.