Темные времена. Как речь, сказанная одним премьер-министром, смогла спасти миллионы жизней - [33]
«Не одобрял» – это еще мягко сказано. Когда стали известны его первые назначения, по всему Уайтхоллу раздался громкий стон. В девять вечера ВВС сделала официальное объявление, после чего министр информации, сэр Джон Рит, записал в дневнике: «Вечером объявили состав военного кабинета. Черчилль стал министром обороны и остался членом парламента. Да помогут нам небеса! Тремя главными военными министрами по родам войск стали Синклер, Иден и Александер. Очевидно, что Черчилль сможет в той или иной степени игнорировать их мнение, общаясь непосредственно с начальниками штабов. Это ужасно»[163]. Пожалуй, неудивительно, что ранним утром сэр Джон Рит получил от Черчилля письмо с извинениями за отставку… безо всяких предварительных предупреждений: «Когда Вы получите это письмо, Вам уже будет известно о переменах в кабинете министров… Уверен, Вы простите меня за то, что я не предупредил Вас о грядущих переменах, которые считал нужным осуществить, заблаговременно. Крайне важно, чтобы новая администрация приступила к работе как можно быстрее»[164].
Второе «совещание министров» 11 мая началось в 22:30 и закончилось далеко за полночь – это крайне не понравилось Галифаксу. В дневнике он записал, что «эта ночная жизнь не для меня»[165]. Ни он, ни другие министры не знали, что Черчилль привык работать именно так – и так он собирается вести войну в обозримом будущем. Воскресные совещания 12 мая были столь же напряженными. Галифакс писал: «Совещание, которое Уинстон созвал в 18:30, продлилось до 22:30; это невыносимо… Надо будет сказать ему, что, если он хочет проводить полуночные совещания, ему придется обойтись без меня. Долгая и довольно непоследовательная дискуссия вызвала у меня серьезные сомнения в методах Уинстона. Спать лег в час ночи. Эти часы нехороши для всех, но хуже всего приходится начальникам штабов. Нужно будет вместе с Невиллом организовать восстание по этому вопросу»[166]. Черчилль руководил страной всего лишь второй день, а Галифакс с Чемберленом уже планировали восстание против него!
Может быть, так бывает со всеми премьер-министрами? Маргарет Тэтчер утверждала, что она спит всего четыре часа в день. У Черчилля хотя бы было оправдание: Британия находилась в состоянии войны и национального кризиса. Он понимал, что у него нет времени прогуливаться по саду Букингемского дворца, наслаждаясь поразительно теплой погодой, когда на каждом заседании обсуждается возможность вторжения врага на британскую землю. Но никто не спешил восхвалять его за образцовую работоспособность. Новый премьер-министр слышал одни лишь жалобы и крики недовольства. Поскольку персонал офиса премьер-министра официально перешел в подчинение Черчилля, главный личный секретарь Чемберлена, Джок Колвилл, который позже стал одним из самых доверенных его помощников, отмечал «некую болезненную атмосферу в доме № 10, возникшую из-за разительного контраста между устойчивостью привычек прежнего премьера и непоследовательностью Уинстона. Полагаю, нам придется к этому привыкать, но перспектива постоянно работать до глубокой ночи – до двух часов, а то и позже – весьма угнетает»[167].
Несмотря на то что ложился Черчилль очень поздно, вставал он относительно рано, хотя часто начинал заниматься делами еще в постели. Он никогда не церемонился и мог курить сигары, еще не поднявшись. Начальник оперативного отдела, сэр Джон Синклер, вспоминал, как «ранним утром [в 7 утра] у него [Черчилля] сильно бурчало в животе. Когда живот его перестал колыхаться, я положил карту прямо на живот и рассказал, как британские войска действуют по плану Д»[168]. Такое поведение было характерно для Уинстона – и персоналу Чартвелла это было прекрасно известно.
Чтобы сохранять работоспособность до глубокой ночи, Черчилль обязательно спал два часа после обеда, а затем принимал горячую ванну (вторую за день) в семь вечера. Как пишет биограф Клементины, Соня Пернелл, «ванну наполняли на две трети и нагревали до 98 градусов (36,7 по Цельсию), а когда он погружался в нее, температуру постепенно доводили до 104 градусов (40 по Цельсию)… ему не нравилось расходовать воду, но он любил прыгать в ванну: дело опасное, потому что галлоны выплеснувшейся воды просачивались вниз, в гардеробную, на верхнюю одежду гостей и посетителей»[169]. Черчилль энергично тер себя щеткой и диктовал тексты речей и официальных документов секретарю, неловко примостившемуся за дверью. Бывшая секретарша, Чипс Геммелл, вспоминала, как ее вызвали к дверям ванной. Она подошла и осторожно кашлянула, обозначая свое присутствие. Черчилль крикнул из ванной: «Не входите!» Секретарша осталась «стоять снаружи и слушать все эти замечательные банные звуки, представляя, как он выжимает губку над головой и плещет водой на „нижние регионы“. Он периодически кричал: „Не уходите!“ – и я отвечала: „Нет, нет, я здесь!“ Банные звуки продолжались, а порой… оказывалось, что я вовсе не нужна, и он забыл, что хотел сказать»[170]. Биограф Черчилля Рой Дженкинс отмечал, что «в нем было что-то от дельфина, то есть одним из самых ценимых им физических наслаждений, уступающим только алкоголю, была возможность погрузиться либо в горячую ванну, либо в теплое море»
