Темные искусства - [16]
Произнес я все это опять-таки с откровенным скепсисом, но пыл Макгрея, судя по всему, поостыл.
— Так что, по-твоему, случилось в прошлую пятницу?
Я ненадолго задумался. Я уже говорил, что мне не верилось в виновность Катерины. Однако наша беседа пробудила во мне сомнения.
— Для начала я хотел бы услышать твои теории, — уклончиво ответил я. — Только будь добр, избавь меня от тех, где фигурируют злые духи.
Макгрей пожал плечами.
— Мне на ум приходят только два варианта. Либо один из тех дурней решил — или решила — убить себя вместе со всеми остальными, либо кто-то все это затеял, чтобы убить их и подставить Катерину.
Я кивнул.
— И я так думаю, но больше склоняюсь к последнему варианту.
— Почему же?
— Я не исключаю первую возможность, но если бы это было делом рук самоубийцы — или нескольких самоубийц, — то мне непонятно, зачем они позвали Катерину. Или зачем оставили ее в живых.
— Может, она понадобилась им для исполнения ритуала.
— Для какого-то смертельного обряда? — предположил я. — Например, для искупления грехов?
— Ага, и это объяснило бы то, что слышала Катерина. Посмотрю у себя в книгах.
— А я подумаю, как это могло быть устроено с технической точки зрения… чтобы убить их всех, но не ее… Надеюсь, это прояснится после осмотра тел и места преступления. — Я глотнул вина. — А еще нам надо установить личности тех, кто был связан с шестью жертвами. Всех, кто мог бы желать им смерти.
Макгрей потер бороду.
— Камердинер полковника…
— Логичное предположение. Он ушел из дома последним и первым туда вернулся. И он мог найти тела только в том случае, если у него были свои ключи — с которыми он мог попасть в дом в любой момент. Надо допросить его — и поскорее. Но прежде всего я хочу взглянуть на тела.
Макгрей стал загибать пальцы.
— Морг, гостиная, где проходил сеанс, камердинер… Еще что-нибудь?
— Пока больше ничего не приходит в голову.
— Хорошо, а то у меня пальцы закончились. Если нам чутка повезет, то со всем этим мы уложимся в один день.
— Хотелось бы. Нам нужно представить убедительную версию на предварительном слушании, если мы хотим избежать судебного процесса.
Девятипалый кивнул и осушил свою пинту. Едва он поставил стакан на стол, как к нему тут же подошел официант и подлил из кувшина еще.
— Угощайтесь, сэр. Мы с запасом для вас принесли.
Макгрей широко улыбнулся.
— Хорошо здесь обслуживают. Может, и вступлю в этот клуб.
— Прошу, не надо. Умоляю тебя.
6
Не могу передать, какое облегчение я испытал, когда увидел, что во всех окнах моего бывшего дома горит свет. Лейтон с радостью сообщил мне, что получил ключи, а также записку для меня от леди Энн. Хоть и обессиленный, я все же заставил себя ее прочесть.
Мерзкая старуха отчитывала меня за «внезапное и чрезвычайно бесцеремонное» прошение о предоставлении жилья. За ее пространными рассуждениями о приемлемых манерах следовал короткий абзац, в котором она — исключительно из своего безграничного христианского милосердия — давала согласие на то, чтобы я провел сию ночь в ее владении. Постскриптум, впрочем, требовал, чтобы мы подписали «новый дополненный арендный контракт», как только позволят мои «низменные дела», иначе она будет вынуждена отправить своих людей, чтобы выставить меня на улицу.
У меня не было сил, чтобы обо всем этом думать. Я немедленно отправился в кровать, уставший до такой степени, что даже кошмары меня не потревожили.
Утром я думал пройтись до Городских палат пешком и уже жалел, что оставил свою белую баварскую кобылу в Глостершире. Однако город утопал под непрекращающимся ливнем, так что я воспользовался кебом. Решение было мудрым, потому что я добрался до Королевской Мили ровно в тот момент, когда нищие обитатели обшарпанных домов этой улицы опустошали свои ночные вазы прямо на дорогу.
Я вошел в Городские палаты, совершенно не задумываясь о том, куда иду. Найти дорогу в наш «кабинет» я мог хоть с закрытыми глазами. Однако внутри его меня ждал сюрприз.
Привычный кавардак в нашей подвальной комнате исчез. Вместо этого вдоль стен громоздились деревянные ящики, набитые вздорными книгами Макгрея и прочей странной атрибутикой. Я опознал его исполинского идола из Перу почти с меня ростом, который был завернут в темную бумагу. Судя по всему, Девятипалый разложил свое барахло по ящикам, готовясь к тому, что его выкинут из полицейской штаб-квартиры, как только новый суперинтендант вступит в должность.
Снова оказавшись в этом сыром, мрачном местечке, я ощутил необъяснимый прилив тепла.
Макгрея я в очередной раз застал со стетоскопом у стены: он надеялся услышать призраков, которые, по слухам, обитали в подземных проулках тупика Мэри Кинг[7]. По его версии, от этих туннелей нас отделяла одна лишь тонкая стена, и он утверждал, что иногда слышал шаги, а как-то раз даже пронзительный смех. Я предлагал ему множество разумных объяснений — в конце концов, некоторые участки тупика Мэри Кинг до сих пор населяли люди; кожевники и сапожники по-прежнему держали там свои лавки. Девятипалый, разумеется, таким мелочам внимания не придавал.
— Я встретил одного старикашку на Грасс-маркет, — сообщил он с нескрываемым восторгом. — Он продал мне вот эту карту. На ней есть все улицы тупика Мэри Кинг! Даже наш подвал когда-то был его частью!
МИСТИЧЕСКАЯ ЗАГАДКА ДЛЯ ПЫТЛИВЫХ УМОВ. Начать охоту на самых могущественных ведьм или умереть от рук королевы Англии? Канун Рождества, 1889 год. В секретном подразделении эдинбургской полиции – Отделе по расследованию нераскрытых дел, предположительно необъяснимого и сверхъестественного характера – бывали плохие дни. Но сегодняшний – однозначно самый худший. Премьер-министр посреди ночи вызывает скандально известных инспекторов полиции Иэна Фрея и Девятипалого Макгрея и сообщает им: королева Виктория, самый могущественный человек в стране, жаждет их смерти.
Книга «Оправданные» включает три фантастические философские повести; «Рожденные от Бога», «… и неся крест свой», «Купленные дорогою ценою». В первой повести в фантастической форме описывается проект Бога относительно Вселенной, человечества, смены рас, шестой расе. Главные герои проходят через испытание смертью и испытание жизнью и заканчиваются поиском Гипербореи.В двух следующих повестях выдвигаются гипотезы, связанные с причиной аварий, подобных Чернобыльской, природой тунгусского метеорита и назначением Соловецких лабиринтов.
Шуточное посещение славянской «Ванги» оборачивается для восемнадцатилетней Матильды полным кошмаром, когда колоритная псевдорусская ведунья открывает ей глаза на множество рыжих девиц у её мужа, солидного бизнесмена. Стремясь вывести супруга на чистую воду, Матильда обнаруживает в его рабочем кабинете загадочные конверты с фотографиями девушек и визитку с вензелем НВ. Погружаясь всё глубже в расследование, Матильда отправляет знакомого в таинственный особняк на встречу к НВ. Когда опасность угрожает уже ей самой, Матильда должна во что бы то ни стало раздобыть видеозапись той злополучной встречи.
Синопсис сценария. Психологический и политический триллер. Захватывающее повествование о слиянии банковских кругов, криминала, политиков и борьбе главных героев с ними.
Встреча писателя с режиссером могла сулить появление интересного творческого тандема, но получила неожиданное развитие. Настолько неожиданное, что перевернуло мировоззрение писателя.
Дмитрий Дубровский – писатель, который пишет про самые загадочные места на планете, окутанные мистикой и тайнами. Он лично выезжает на объект своего исследования и проводит собственное расследование. В один день он получает письмо от таинственного «экскурсовода», в котором ему предложили написать книгу про кофейню «Полночь». Вместе со своей женой писатель отправляется в далекий город Н., чтобы разгадать тайны кофейни, и не догадывается, что его любопытство может привести к фатальным последствиям. В какой-то момент Дмитрий начинает понимать, что, возможно, совершил самую роковую ошибку в своей жизни…
Однажды Борис Павлович Бeлкин, 42-лeтний прeподаватeль философского факультета, возвращается в Санкт-Пeтeрбург из очередной выматывающей поездки за границу. И сразу после приземления самолета получает странный тeлeфонный звонок. Звонок этот нe только окунет Белкина в чужое прошлое, но сделает его на время детективом, от которого вечно ускользает разгадка. Тонкая, философская и метафоричная проза о врeмeни, памяти, любви и о том, как все это замысловато пeрeплeтаeтся, нe оставляя никаких следов, кроме днeвниковых записей, которые никто нe можeт прочесть.