Темнота в солнечный день - [88]
– Что-то похабное, да? – спросила Томка. – Вы какие-то такие стали серьезные…
– Скажем так, кое-что вульгарное, – сказал Сенька. – Пошлое, ага.
– Я так и подумала. У него такая улыбочка была… Ну вот, а потом начал пугать. Сказал, что, если я стану ломаться, они меня рано или поздно подловят в удобном месте и сыграют в «цыпленка-уточку». И спел песенку. Я ее и повторить не могу…
– И не надо, – сказал Доцент.
Песенку эту они слышали еще в шестом классе. Цыпленок уточку в одну минуточку в сарайчик темный заволок, нащупал дырочку, втолкал пупырочку и наслаждался сколько мог. Школьный фольклор давненько уже не такой благолепный, как иные педагоги полагают.
– Да ну, – сказал Сенька. – Такие дешевки только пугать мастера.
– Они могут! – Томка впервые взглянула на них, и в глазах у нее была нешуточная тревога. – Людка Хромчихина из нашего класса после первого три дня в школу не ходила, только сегодня появилась. Мы сразу увидели: что-то с ней не то, на себя не похожа, на переменах из класса не выходит… Мы с Катей ее разговорили – мы друг друга с первого класса знаем, получилось… Вечером первого она на них трех в Диком Лесу наткнулась, шли, здорово подбухавшие, сказали, новый учебный год праздновали. Короче, они ее затащили в кусты, Мафиози сунул ей под нос нож и сказал: если начнет кричать, он ей личико порежет. И велел… Я на ее месте отбивалась бы, как дикая кошка, а Людка девочка тихая, домашняя. В общем, они заставили всем троим сделать… ну сами понимаете что. С французским названием. Пока шла домой, ее два раза тошнило, от стыда три дня дома просидела, даже температура поднялась, мать врача вызвала, ей выписали на три дня справку – подозрение на грипп. Вот я и беспокоюсь всерьез – они могут… Косте я говорить не хочу – он же бешеный, за меня им поломает что-нибудь или ножом пырнет, и его посадят – ничего же доказать нельзя, получится, что это он ни с того ни с сего на них напал…
– Так… – процедил Сенька. – Ну и чем кончилось?
– Я ему сказала, чтобы дал пару дней подумать. Он согласился, сказал, ладно, но только пару. Я и пошла искать кого-нибудь из кодлы, смотрю – вы сидите…
– Молоток, Томка, – одобрительно сказал Доцент. – Все правильно сделала. Вся в Батуалу. У вас завтра последний урок до скольких?
– До двух.
– А у них в десятом?
– Тоже. Я специально расписание посмотрела…
– Два раза молоток, – сказал Доцент. – Значит, завтра твоя задача – побыстрее слинять из школы, одной из первых. Прямо пулей. Мы с Сенькой будем поблизости, Покажешь нам этого Мафиози и спокойно иди есть мороженку. Мы его воспитаем – тихо, грамотно, без переломов и фонарей…
– Воспитаем, – поддакнул Сенька, нехорошо улыбаясь. – Чтобы мы с Доцентом борзого шманка не воспитали? Хочешь, на коленках потом перед тобой стоять будет и прощенья просить?
– Да ну его! Лишь бы отвязался…
– Отвяжется, Том, – с той же нехорошей улыбочкой пообещал Доцент. – Как писалось в каком-то детективе: «А потом?» – «А потом у него не будет никакого «потом».
– Вы только осторожнее, чтобы не влетели…
– Томочка, – сказал Сенька с обаятельной улыбкой, – мы при тебе никогда пошлостей не говорим, но один раз можно… Есть такая простая русская пословица: «Не учи отца…» Ну, понимаешь, чему. Все будет, как в лучших домах Лондо́на. А Батуале ничего не скажем, а то и впрямь на перо посадит.
Когда Томка ушла домой повеселевшая, они переглянулись, и Митя сказал с неприкрытой печалью:
– Куда мы катимся? Черт знает какое молодое поколение растет. Бухают, девочек нахально зажимают… То-то мне пару раз вечерком поддавшие шманки попадались, но кто ж на шманков внимание обращает? А оно вона что… В первый раз в пятнадцатой школе сексуальные террористы завелись. Гасить надо пожар, когда он еще маленький.
– Погасим, – сказал Сенька, сожалеючи качая головой. – Ну, молодежь пошла…
Доценту пришло в голову: занятно, что они сами оказались в роли того самого старшего поколения, что не раз шипело им вслед: «Ну и молодежь пошла!», «Ни стыда, ни совести!» и прочие обличения, порой совершенно несправедливые. Но вот так и обстояло: в чем-то их обвиняли напрасно, в чем-то они были лучше подрастающей шпаны. Что греха таить, и они, в седьмом, стервецы такие, на переменах распускали с девчонками руки, но как-то, без натяжек, это походило на веселую игру взрослеющих парней и девчонок. А правила игры все знали наизусть: известно было, кто закипит нешуточным возмущением, а кто примет спокойно, визжать, конечно, будет, но как-то неубедительно, а завтра якобы ненароком снова окажется в том месте, где велика вероятность засады. От успеваемости и комсомольской активности это как-то не зависело – бывали отличницы, визжавшие регулярно, а попадались и двоечницы-недотроги, чуть что бежавшие к классной, а то и к комсоргу (после чего, понятно, из списка жертв веселой охоты выпадали безвозвратно).
Ну а в восьмом эта лихая партизанщина понемногу начала сходить на нет: они взрослели, чувствовали себя чуточку солиднее, появились первые постоянные парочки, а за ними еще и еще. Проблемы теперь стали совершенно другие: как отстоять право на ту девушку, с которой ты хотел бы ходить. Ну, или не отстоять, как карта ложилась – тем более что девочки увлеченно осваивали науку кокетства да на своих мальчишках ее и испытывали. Ну а потом были девятый и десятый с их спортлагерями, где окружавшая лагеря тайга как нельзя лучше способствовала поздним свиданиям.
Весной 1945 года, когда до Берлина оставалось уже не так далеко, майор Федор Седых привез в расположение своего батальона девятнадцатилетнюю немку-беженку Линду, поселил ее рядом со своей комнатой и назначил ее своей помощницей. Вопиющий по своей дерзости поступок не остался незамеченным для офицеров СМЕРШа. Однако майор не обращал внимания ни на косые взгляды солдат, ни на строгий приказ Главнокомандующего. Потому что Линда обладала совершенно фантастическими способностями: глядя на человека, она могла точно сказать: будет он жить в ближайшее время или погибнет…
Каких только пасьянсов не раскладывала жизнь перед адмиралом Мазуром. И не последний ли набор карт тасует судьба где-то в Южной Америке? Не на флоте уже, а в ЧВК. Но снова не храбрым - победа, не мудрым - хлеб, не разумным - богатство… Любовь - да, но кому-то еще и девять граммов в придачу.
В бестселлере А. Бушкова «Охота на Пиранью» (более 2 млн читателей) действия разворачиваются в дебрях глухой тайги, где кончаются законы человеческой морали и начинаются экзотические забавы воспаленного воображения некого нового русского, устраивающего для иностранцев тотальную охоту на людей. Однако события складываются так, что в эту паутину попадает не просто случайный турист, а проводивший в тех местах семейный отпуск капитан первого ранга из военно-морского спецназа Кирилл Мазур.
В пышных церемониальных встречах идет парадная жизнь Сварога, поочередно выступавшего в роли аж семи королей и одного великого герцога. Венценосные особы безмятежно съезжаются в резиденцию Виглафского Ковенанта — величественный замок, сейчас самое безопасное место на всем Таларе.Все вульгарные пикантности и пороки — измены, ревность, насилие и обман… — скрыты за ставнями королевских покоев. Где-то там зреет заговор, а в ответ ему — праведная месть!Пусть легкий ветерок лениво колышет многочисленные флаги, гордо реющие над королевскими резиденциями.
Под рокот надвигающегося Шторма, предшествовавшего уходу ларов в небеса и упадку на земле, Сварогу предстоит решить участь коварных веральфов. На волоске от гибели он ищет следы вероломной Дали Шалуатской. Но почему на это раз все кажется настолько простым, будто кто-то забавляется с королем королей детской игрой в догонялки?.. А теперь этот кто-то предлагает бросить кости - и... Выпадает пустышка: многогранный кубик поворачивается к Сварогу идеально чистой, как вечные льды Снежного острова, гранью.
Пока молодая правительница Империи Четырех Миров Яна-Алентевита готовится пойти под венец, лорд Сварог граф Гэйр продолжает биться над загадкой Токеранга и Горрота. Как сорвать «шапку-невидимку» с Горрота и проникнуть в логово токеретов?..Воскресшие покойники, токереты во плоти, секретные истории, извлеченные из тайных архивов, разгадка силы апейрона, обретение наследника. Вся эта повседневная королевская жизнь в светском бризе любви, который стремительно набирает силу и поднимает, поднимает Сварога… над Таларом.
Нить, соединяющая прошлое и будущее, жизнь и смерть, настоящее и вымышленное истончилась. Неожиданно стали выдавать свое присутствие призраки, до этого прятавшиеся по углам, обретали лица сущности, позволил увидеть себя крысиный король. Доступно ли подобное живым? Наш герой задумался об этом слишком поздно. Тьма призвала его к себе, и он не смел отказать ей. Мрачная и затягивающая история Ширин Шафиевой, лауреата «Русской премии», автора романа «Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу».Говорят, что того, кто уснет под инжиром, утащат черти.
Повесть «Река Лажа» вошла в длинный список премии «Дебют» в номинации «Крупная проза» (2015).
Написанная под впечатлением от событий на юго-востоке Украины, повесть «Мальчики» — это попытка представить «народную республику», где к власти пришла гуманитарная молодежь: блоггеры, экологические активисты и рекламщики создают свой «новый мир» и своего «нового человека», оглядываясь как на опыт Великой французской революции, так и на русскую религиозную философию. Повесть вошла в Длинный список премии «Национальный бестселлер» 2019 года.
Тревожные тексты автора, собранные воедино, которые есть, но которые постоянно уходили на седьмой план.
Автор, офицер запаса, в иронической форме, рассказывает, как главный герой, возможно, известный читателям по рассказам «Твокер», после всевозможных перипетий, вызванных распадом Союза, становится офицером внутренних войск РФ и, в должности командира батальона в 1995-96-х годах, попадает в командировку на Северный Кавказ. Действие романа происходит в 90-х годах прошлого века. Роман рассчитан на военную аудиторию. Эта книга для тех, кто служил в армии, служит в ней или только собирается.
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».
Откройте для себя другого Бушкова! Александр Бушков – признанный мастер российской литературы. Он умеет говорить о любви так, как о ней говорят только по-настоящему сильные и волевые мужчины. Когда искренность чувств – предельная. Слова признания – пронзительны. А поступки – красивы и благородны. Ольга поначалу не хотела садиться в его машину. Смотрела на симпатичного улыбающегося водителя с подозрением. Жизнь такая пошла, верить никому нельзя. Потом много раз вспоминала это мгновение. Ее судьба сложилась бы совсем иначе, останься она стоять на тротуаре и ждать такси… Невообразимая круговерть событий и эмоций! Его робкие, осторожные прикосновения.