Темнота в солнечный день - [90]
– Ты меня который год знаешь? То-то и оно…
– Понимаешь… – Сенька помолчал. – Нежность к ней кукую-то чувствую, симпатию, что ли. Ржать не вздумай.
– Да с чего бы, – искренне сказал Доцент. – Тут сам за собой иногда такое ловишь, что раньше и в голову бы не пришло… Залетели мы с твоей подачи, Сенька. Р-романтыкэ, как поет Сонька Ротару. Вот уж не думал на старости лет на романтику напарываться, а ведь приличный табун телок пережарил, да и ты тоже… И ведь проходили же мы с ними до юбилейного Великого Октября, это уж точно. А как потом их бросать? Мы, получается, как бы их и разбудили.
– Вот то-то, Доцент, раньше как-то романтикой не маялись, и все было путем… И делать с ними ничего нельзя, ну, ты понимаешь, о чем я. И не из-за одной этой собачьей статьи. Какая-то эта Женечка… – Сенька помялся и перешел на более привычный язык: – Чистенькая, нетронутая, жалко…
– Заповедник романтики в одном отдельно взятом районе, – усмехнулся Доцент. – И мы с тобой попали, и Батуала, тут ты прав, такое впечатление, сказочную принцессу ищет…
И вот уж о чем нельзя было рассказать старому кенту еще с дошкольных лет – это о Маринке. Вот где сложности, куда там неваляшкам, они, по крайней мере, смотрят на мир зрячими глазами, которые уже давно научились подводить…
– Ты давай о другом подумай, – решительно сказал Сенька. – С Морковяном пора что-то решать. Даже если кодла ничего нового не заметит, в старом на безрыбье покопаться, много чего выудить можно…
Даже если Сенька и перевел мастерски неприятный ему разговор, тема была серьезнее некуда.
– Действительно, – сказал Доцент. – Батуале сказать придется, он с самого начала в игре. А что потом? Информацию к размышлению, как Штирлиц говаривал, выпускаем на всю кодлу? Это ведь всех касается. И что, все смогут язык за зубами держать? Улыбаться Морковяну как ни в чем не бывало, огурчик на вилочке подносить? Рано или поздно кто-нибудь обязательно сорвется – или по пьянке, или сгоряча. Притопчет, как мамонта… Меня, кстати, тоже быстренько засветят, если дойдет до серьезного дела. Ну, нас с тобой никто на это дело на веревке не тянул, но все равно, неприятно как-то…
– А не сказать, еще кого-нибудь заложит. Меня с тобой, чего доброго. Конечно, хорошо бы его, как Штирлиц в кино…
– Мочкануть? – усмехнулся Доцент.
– Тебе что, под расстрел охота? В точности как в шпионских фильмах. Перевербовать, и пусть гонит Карпухе дезу.
– Идейка, конечно, хорошая, – подумав, медленно сказал Доцент. – Только не нам с тобой с матерыми мусорами такие игры крутить, в кошки-мышки играть. У них волчий опыт, а у нас что? Двадцать детективов прочитали да пересмотрели? Мы ж не юные подпольщики, чтоб за одну серию сорок гестаповцев обдурить. Да и посмотрели на портреты этих пионеров-героев в Ленинской комнате: каждый второй – Герой Советского Союза посмертно, не считая каждого первого. Куда нам против них… Тут нужен Катай, золотая голова. Он эту идею изобрел, ему и выход искать, да так, чтобы комар носу не подточил….
– Интересно, он дома сейчас?
– Я заезжал, – сказал Доцент. – Сегодня ушел в Ак-Товрак с прицепом. Туда-сюда, разгрузка-погрузка – рейс на неделю. Авось наши за это время ничего такого не сотворят, чтобы мусора со всего Аюкана воронки погнали. А уж Катай – это голова. Его жизнь учила не так, как нас, сопливых… Ладно, я пошел. – Он достал из кармана ключи на брелоке в виде синего пластмассового дракона, подбросил на ладони. – Каскадер мне дал сегодня на пару часов «Спорта», прокачу Юльку с ветерком. На «сто шестом» она обвыклась, посмотрим, как на этом звере ей будет.
Эпизод третий. Вечер как вечер
Желто-синий гаишный мотоцикл с коляской с двумя седоками приближался, Митя прекрасно видел в зеркальце заднего вида, с нехорошей быстротой. Можно было надеяться, что они мчатся куда-то по своим делам, но этих беспочвенных надежд питать не следовало: еще когда они впервые замаячили в зеркальце, были на таком расстоянии, откуда без труда можно рассмотреть, что номера у него нет. Тогда и дали по газам. Значит, персонально по его душу. Погоня, погоня, погоня в горячей крови…
Растерянности не было ни малейшей, никакого уныния тоже – с его-то знанием города… Не оборачиваясь, он крикнул:
– Юлька, цепляйся крепче! Отрываться будем!
Она, оказавшись на мотоцикле в третий раз в жизни, пока что нужных навыков не обрела и боялась держаться за поперечную петлю на сиденье. Обнимала его за талию, легонько прижимаясь грудью, и это было приятно. Теперь прижалась вовсе уж отчаянно, но некогда было испытывать от этого удовольствие.
Митя крутанул ручку газа, и мотоцикл гаишников словно сразу отпрыгнул назад, но тут же попытался наверстать упущенное. Как всегда в таких ситуациях, голова у Мити была холодная и ясная, расклад прочертился моментально. Восточная окраина города. Миновать три улицы, свернуть вправо на четвертую, а там метров через четыреста город кончается, начинается тополевый лес, опять-таки посаженный комсомольцами-добровольцами в те времена укромные, теперь почти былинные, когда из Аюкана ударными темпами создавали нормальный областной город, которым не стыдно похвастаться перед соседями. Деревья получились чахлые из-за болотистости почвы, но, к давней радости аюканских рокеров, посажены были довольно густо. Двухколесный мотоцикл там пройдет свободно, а вот мотоцикл с коляской застрянет безнадежно. Примыкающий к речке лес шириной с полкилометра, а в длину по обе стороны – еще раз слава комсомольцам-добровольцам! – тянется километра на два что вправо, что влево. Застряв, гаишники быстро потеряют его из виду, а ему, чтобы выскочить в город куда-нибудь подальше и благополучно удрать, найдутся десятки подходящих местечек. Где именно он на улицы выскочит, мог угадать разве что волшебник, а такого, слава богу, в штате облстного ГАИ не числится и наверняка не появится никогда. Так что повоюем.
Весной 1945 года, когда до Берлина оставалось уже не так далеко, майор Федор Седых привез в расположение своего батальона девятнадцатилетнюю немку-беженку Линду, поселил ее рядом со своей комнатой и назначил ее своей помощницей. Вопиющий по своей дерзости поступок не остался незамеченным для офицеров СМЕРШа. Однако майор не обращал внимания ни на косые взгляды солдат, ни на строгий приказ Главнокомандующего. Потому что Линда обладала совершенно фантастическими способностями: глядя на человека, она могла точно сказать: будет он жить в ближайшее время или погибнет…
Каких только пасьянсов не раскладывала жизнь перед адмиралом Мазуром. И не последний ли набор карт тасует судьба где-то в Южной Америке? Не на флоте уже, а в ЧВК. Но снова не храбрым - победа, не мудрым - хлеб, не разумным - богатство… Любовь - да, но кому-то еще и девять граммов в придачу.
В бестселлере А. Бушкова «Охота на Пиранью» (более 2 млн читателей) действия разворачиваются в дебрях глухой тайги, где кончаются законы человеческой морали и начинаются экзотические забавы воспаленного воображения некого нового русского, устраивающего для иностранцев тотальную охоту на людей. Однако события складываются так, что в эту паутину попадает не просто случайный турист, а проводивший в тех местах семейный отпуск капитан первого ранга из военно-морского спецназа Кирилл Мазур.
В пышных церемониальных встречах идет парадная жизнь Сварога, поочередно выступавшего в роли аж семи королей и одного великого герцога. Венценосные особы безмятежно съезжаются в резиденцию Виглафского Ковенанта — величественный замок, сейчас самое безопасное место на всем Таларе.Все вульгарные пикантности и пороки — измены, ревность, насилие и обман… — скрыты за ставнями королевских покоев. Где-то там зреет заговор, а в ответ ему — праведная месть!Пусть легкий ветерок лениво колышет многочисленные флаги, гордо реющие над королевскими резиденциями.
Под рокот надвигающегося Шторма, предшествовавшего уходу ларов в небеса и упадку на земле, Сварогу предстоит решить участь коварных веральфов. На волоске от гибели он ищет следы вероломной Дали Шалуатской. Но почему на это раз все кажется настолько простым, будто кто-то забавляется с королем королей детской игрой в догонялки?.. А теперь этот кто-то предлагает бросить кости - и... Выпадает пустышка: многогранный кубик поворачивается к Сварогу идеально чистой, как вечные льды Снежного острова, гранью.
Пока молодая правительница Империи Четырех Миров Яна-Алентевита готовится пойти под венец, лорд Сварог граф Гэйр продолжает биться над загадкой Токеранга и Горрота. Как сорвать «шапку-невидимку» с Горрота и проникнуть в логово токеретов?..Воскресшие покойники, токереты во плоти, секретные истории, извлеченные из тайных архивов, разгадка силы апейрона, обретение наследника. Вся эта повседневная королевская жизнь в светском бризе любви, который стремительно набирает силу и поднимает, поднимает Сварога… над Таларом.
Нить, соединяющая прошлое и будущее, жизнь и смерть, настоящее и вымышленное истончилась. Неожиданно стали выдавать свое присутствие призраки, до этого прятавшиеся по углам, обретали лица сущности, позволил увидеть себя крысиный король. Доступно ли подобное живым? Наш герой задумался об этом слишком поздно. Тьма призвала его к себе, и он не смел отказать ей. Мрачная и затягивающая история Ширин Шафиевой, лауреата «Русской премии», автора романа «Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу».Говорят, что того, кто уснет под инжиром, утащат черти.
Повесть «Река Лажа» вошла в длинный список премии «Дебют» в номинации «Крупная проза» (2015).
Написанная под впечатлением от событий на юго-востоке Украины, повесть «Мальчики» — это попытка представить «народную республику», где к власти пришла гуманитарная молодежь: блоггеры, экологические активисты и рекламщики создают свой «новый мир» и своего «нового человека», оглядываясь как на опыт Великой французской революции, так и на русскую религиозную философию. Повесть вошла в Длинный список премии «Национальный бестселлер» 2019 года.
Тревожные тексты автора, собранные воедино, которые есть, но которые постоянно уходили на седьмой план.
Автор, офицер запаса, в иронической форме, рассказывает, как главный герой, возможно, известный читателям по рассказам «Твокер», после всевозможных перипетий, вызванных распадом Союза, становится офицером внутренних войск РФ и, в должности командира батальона в 1995-96-х годах, попадает в командировку на Северный Кавказ. Действие романа происходит в 90-х годах прошлого века. Роман рассчитан на военную аудиторию. Эта книга для тех, кто служил в армии, служит в ней или только собирается.
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».
Откройте для себя другого Бушкова! Александр Бушков – признанный мастер российской литературы. Он умеет говорить о любви так, как о ней говорят только по-настоящему сильные и волевые мужчины. Когда искренность чувств – предельная. Слова признания – пронзительны. А поступки – красивы и благородны. Ольга поначалу не хотела садиться в его машину. Смотрела на симпатичного улыбающегося водителя с подозрением. Жизнь такая пошла, верить никому нельзя. Потом много раз вспоминала это мгновение. Ее судьба сложилась бы совсем иначе, останься она стоять на тротуаре и ждать такси… Невообразимая круговерть событий и эмоций! Его робкие, осторожные прикосновения.