Темнота в солнечный день - [34]
– Идем и смотрим: мусорок при полной форме девку в лес ведет. Ну, мы тишком за ними – по Дикому Лесу на ощупь пройдем, как Чингачгук Большой Змей. Мусорок совсем сопливый, лысопогонник[31], явно только после армии. Ну, пообжимались они на полянке, потом он с нее плавки стягивает. Она ничего, не барахтется. Прислонил ее к дереву, думаем – ясно, собрался встояк жарить, только он штаны спустил, Флинт ему аккурат по жопе шариком из рогатки. Он как заорет от неожиданности! А девка ничего не поняла, не визгнула. Ну, мы ходу… Как подляна, Мить?
Подумав, Митя сказал наставительно, вполне серьезно:
– Хреновая подляна, брателло. Такую даже мусору делать нельзя. Начнешь девок жарить – сам поймешь. Поставь себя на его место. Раз он девку в лесу примостил – упасть им негде, хаты нет. Может, он ее месяц фаловал и первый раз загнать ей собрался. И в самый интересный момент прилетает больно по жопе… Да от такого нестоячку заработать можно, как два пальца… Нет, так даже с мусорами нельзя. Должна быть мужская солидарность. Уловил?
– Ты б слышал, как он заблажил…
– Ты б так же заблажил, – сказал Митя с прежней суровостью. – Неаккуратно, брателло. Ладно, потом сам поймешь, какую херню спорол. – Он хмыкнул. – А вообще, интересно, чем там кончилось. Сомнительно мне, чтобы мусорок ей после такого все же загнал…
Глава четвертая
Дея и Джульетта
Митя определенно имел некоторые основания собой немножко гордиться. И часа не прошло, как всё было в ажуре.
Он с чувством исполненного долга покуривал у крыльца дома номер два по Крутоярской, сорок восемь. Впритык к крыльцу стоял «ГАЗ-51» с длинным низким грузовым прицепом, на котором красовались два темно-красных контейнера («контейнера́», как из того же самого профессионального шика выражались грузчики трансагентства), один закрытый, под пломбой, у второго, уже пустого, дверцы распахнуты. Два спеца по доставке домашних вещей населению (и сдиранию калыма с этого самого населения) только что унесли в квартиру Марины последнее, что в контейнере оставалось, – телевизор вместе с матрасом, которым его обернули перед отправкой, дабы не разбился.
А там и вышли сами – низенький и пузатенький лысоватый шофер в стариковских черных брюках и такой же, как у Мити, офицерской рубашке навыпуск (шофера их часто носили по причине удобства военной одежды) и Сева Горшенин, старший брат Чимергеса, лет на десять Мити постарше. Примечательного облика был мужик: одет кое-как, в затрапезное, как и положено грузчику, весь день таскавшему то грязное, то пыльное, а вот на пальце – массивный золотой перстень, Митя точно знал, не дутый. У этих оборотистых мужичков, именовавших себя с полным на то основанием «мастерами машинного доения» или сокращенно «доярами», как и у почтарей, был свой шик в том, что касалось внешнего облика: старая потрепанная одежонка и золотой перстень, не купленный в магазине, а сделанный в ювелирной мастерской по заказу и стоивший пару, а то и тройку месячных зарплат честного советского инженера. И, соответственно, примерно в недельный калым «дояров». Они там калымили совершенно дурную денежку, так что многое могли себе позволить.
– Все как в аптеке, – сказал Севка, отряхивая от пыли мятый пиджачок. И посмотрел выжидательно.
Митя слазил в сумку на багажнике мотоцикла, потом в карман, честно отдал всё обещанное.
Севка спрятал обещанное и во внутренние карманы пиджака, и в нагрудный, оглянулся на вход и хмыкнул:
– Ты что, к ней клинья бьешь?
– А тебе не похеру мороз? – ответил Митя с широкой улыбкой.
– Да похеру, интересно просто. Девка отпадная, ничего не скажешь. А что не видит, так даже лучше – в случае чего ни твоей похмельной рожи не увидит, ни фонаря под глазом. Можешь ей заливать, что ты Ален Делон… То-то мы голову ломали – с чего это ты взялся тимуровца изображать да еще своими собственными бабками рассчитываться. А оно вона что. Глаз на нее положил.
– Идешь ты боком, товарищ Всеволод, – сказал Митя без малейшего раздражения, наоборот, чуточку польщенный.
– Да, я б такой тоже вдул со всем усердием…
– Иди сам над собой поработай, – сказал Митя. – По три сексуальные ходки за ночь, не меняя руки.
– Молодые вы еще, – не без печали сказал незнакомый Мите шофер. – В ваши годы козленку увидишь – уже встает, а теперь одной рукой ее за звезду держишь, а второй хрен теребишь…
Митя посмотрел на него не без скрытого превосходства, как и Севка, отнюдь не твердокаменный по части супружеской верности. Годочков этому пузатику не менее сорока пяти, подумал Митя с тем же превосходством. Он категорически не мог представить, что сам когда-нибудь будет таким же и станет таким же макаром обходиться с девками. Сама мысль об этом казалась нелепой и нереальной.
– Ты как, к нам не надумал? – спросил Севка. – Зайца, точно тебе говорю, через неделю по собственному желанию вышибают, спалился Заяц, хоть и старый дояр. Ну да никогда не знаешь, где налетишь… Местечко освободится. А к ним, сам знаешь, с улицы хрен попадешь. Тут нужен не блат, а великий блат. В нашем лице.
– Да знаю, – сказал Митя. – Как-то оно не тянет…
– Деньги дурные, дурило. Ты таких и не видел. И свободы не меньше, чем у тебя сейчас. Прикинь хрен к носу, время есть. Ладно, мы покатили…
Весной 1945 года, когда до Берлина оставалось уже не так далеко, майор Федор Седых привез в расположение своего батальона девятнадцатилетнюю немку-беженку Линду, поселил ее рядом со своей комнатой и назначил ее своей помощницей. Вопиющий по своей дерзости поступок не остался незамеченным для офицеров СМЕРШа. Однако майор не обращал внимания ни на косые взгляды солдат, ни на строгий приказ Главнокомандующего. Потому что Линда обладала совершенно фантастическими способностями: глядя на человека, она могла точно сказать: будет он жить в ближайшее время или погибнет…
Каких только пасьянсов не раскладывала жизнь перед адмиралом Мазуром. И не последний ли набор карт тасует судьба где-то в Южной Америке? Не на флоте уже, а в ЧВК. Но снова не храбрым - победа, не мудрым - хлеб, не разумным - богатство… Любовь - да, но кому-то еще и девять граммов в придачу.
В бестселлере А. Бушкова «Охота на Пиранью» (более 2 млн читателей) действия разворачиваются в дебрях глухой тайги, где кончаются законы человеческой морали и начинаются экзотические забавы воспаленного воображения некого нового русского, устраивающего для иностранцев тотальную охоту на людей. Однако события складываются так, что в эту паутину попадает не просто случайный турист, а проводивший в тех местах семейный отпуск капитан первого ранга из военно-морского спецназа Кирилл Мазур.
В пышных церемониальных встречах идет парадная жизнь Сварога, поочередно выступавшего в роли аж семи королей и одного великого герцога. Венценосные особы безмятежно съезжаются в резиденцию Виглафского Ковенанта — величественный замок, сейчас самое безопасное место на всем Таларе.Все вульгарные пикантности и пороки — измены, ревность, насилие и обман… — скрыты за ставнями королевских покоев. Где-то там зреет заговор, а в ответ ему — праведная месть!Пусть легкий ветерок лениво колышет многочисленные флаги, гордо реющие над королевскими резиденциями.
Под рокот надвигающегося Шторма, предшествовавшего уходу ларов в небеса и упадку на земле, Сварогу предстоит решить участь коварных веральфов. На волоске от гибели он ищет следы вероломной Дали Шалуатской. Но почему на это раз все кажется настолько простым, будто кто-то забавляется с королем королей детской игрой в догонялки?.. А теперь этот кто-то предлагает бросить кости - и... Выпадает пустышка: многогранный кубик поворачивается к Сварогу идеально чистой, как вечные льды Снежного острова, гранью.
Пока молодая правительница Империи Четырех Миров Яна-Алентевита готовится пойти под венец, лорд Сварог граф Гэйр продолжает биться над загадкой Токеранга и Горрота. Как сорвать «шапку-невидимку» с Горрота и проникнуть в логово токеретов?..Воскресшие покойники, токереты во плоти, секретные истории, извлеченные из тайных архивов, разгадка силы апейрона, обретение наследника. Вся эта повседневная королевская жизнь в светском бризе любви, который стремительно набирает силу и поднимает, поднимает Сварога… над Таларом.
Памяти Горчева. Оффлайн-копия ЖЖ dimkin.livejournal.com, 2001-2004 [16+].
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».
«Варшава, Элохим!» – художественное исследование, в котором автор обращается к историческому ландшафту Второй мировой войны, чтобы разобраться в типологии и формах фанатичной ненависти, в археологии зла, а также в природе простой человеческой веры и любви. Роман о сопротивлении смерти и ее преодолении. Элохим – библейское нарицательное имя Всевышнего. Последними словами Христа на кресте были: «Элахи, Элахи, лама шабактани!» («Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил!»).
В спальных районах российских городов раскинулись дворы с детскими площадками, дорожками, лавочками и парковками. Взрослые каждый день проходят здесь, спеша по своим серьезным делам. И вряд ли кто-то из них догадывается, что идут они по территории, которая кому-нибудь принадлежит. В любом дворе есть своя банда, которая этот двор держит. Нет, это не криминальные авторитеты и не скучающие по романтике 90-х обыватели. Это простые пацаны, подростки, которые постигают законы жизни. Они дружат и воюют, делят территорию и гоняют чужаков.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.
Откройте для себя другого Бушкова! Александр Бушков – признанный мастер российской литературы. Он умеет говорить о любви так, как о ней говорят только по-настоящему сильные и волевые мужчины. Когда искренность чувств – предельная. Слова признания – пронзительны. А поступки – красивы и благородны. Ольга поначалу не хотела садиться в его машину. Смотрела на симпатичного улыбающегося водителя с подозрением. Жизнь такая пошла, верить никому нельзя. Потом много раз вспоминала это мгновение. Ее судьба сложилась бы совсем иначе, останься она стоять на тротуаре и ждать такси… Невообразимая круговерть событий и эмоций! Его робкие, осторожные прикосновения.