Темнота в солнечный день - [18]

– По коням.

Они выехали со двора на одностороннюю двухрядку, повернули направо, встали у светофора. Когда зажегся зеленый, разъехались в противоположные стороны согласно маршрутам, ковбои на всем скаку. Правда, в центре ковбоям особо не разогнаться – темновато, узковато, трехглазых[19] понатыкано…

Центр Митя не любил – с точки зрения именно что двухколесного ковбоя. И за все только что перечисленное, и за то, что сплошь и рядом негде поставить мотоцикл, когда приезжаешь с телеграммой: повсюду «кирпичи» и «Остановка запрещена», «Стоянка запрещена». Частенько приходилось шагать пешком квартал-другой со шлемом в руке, как идиоту. (Оставишь его на руле – непременно упрут, шлемы в этом году из «Спорттоваров» пропали, ему пришлось месяц ездить в хоккейном, что гаишники скрепя сердце допускали – а потом гонять за ним за двадцать пять километров на родину, в Миусск. Вот там как раз шлемов хватало, и очередь за ними не выстраивалась. Загадочная всё-таки штука – советская торговля. В Аюкане обитает тысяч сто народу, в Миусске – чуть ли не вчетверо меньше. Значит, и по мотоциклистам примерно та же пропорция. Но в Аюкане шлема днем с огнем не найдешь, а в Миусске свободно бери хоть дюжину.)

Он в который раз мимолетно и привычно подумал, что и эта сторона жизни устроена глупо. У каждого из них лежало в кармане серое удостоверение с гербом СССР и тисненным золотом же МИНИСТЕРСТВО СВЯЗИ СССР, гласившее, что предъявитель сего – доставщик телеграмм Главпочтамта (фотография с уголком и печать в наличии) и ему разрешен бесплатный проезд на всех видах общественного транспорта, исключая такси. Правда, из всех видов общественного транспорта имелся только автобус, но все равно, удостоверение было полезное. Вот уже три года как Митя забыл, что такое платить за проезд в автобусе. Вообще-то в удостоверении стояло «При исполнении служебных обязанностей», но чему это мешало? Формы они не носили, хотя форма им полагалась, как и почтальонам, но ни они, ни начальство ее в жизни не видели, да и почтальонши ее получали одна из десяти. Так что они всегда были при исполнении. Если попадался особо въедливый контролер, веско заявляли: «Я на работу», или «Я с работы», а то и просто хлопали себя по карману: «Я на работе, телеграммы здесь». Смотреть, есть ли телеграммы, контролеры права не имели – тайна переписки граждан гарантирована Конституцией СССР. Не прокатывало только тогда, когда кто-то из них ехал особенно бухим, а впрочем, и тогда частенько прокатывало: «Я с работы, день рождденья от-мумечали…»

Так вот, к этому удостоверению не помешало бы другое (или хотя бы бумажка с печатью), где говорилось бы, что при исполнении служебных обязанностей им разрешен проезд под запрещающие знаки. Однако надеяться на это было бесполезно: черт-те когда разработанные правила Минсвязи предусматривали перемещение доставщика исключительно на своих двоих, и про использование при исполнении личных мотоциклов (да и велосипедов тоже) ничего не говорилось. К великому сожалению…

В общем, с точки зрения пешехода, гулять по центру вечером что с девочкой, что в компании кентов было одно удовольствие. А вот с точки зрения мотоциклиста, к тому же не обычного, а озабоченного доставкой телеграмм, – совсем наоборот. Хорошо еще, что было этого центра – всего ничего. Даже не превышая дозволенную скорость, Митя уже через несколько минут выехал к огромному бетонному мосту, вздымавшемуся без всякой речки. Мост был сухопутный – один из двух виадуков, проходящих над железной дорогой. И отрезавший от города немаленький кусок – поменьше трети, но побольше четверти.

Вот тут можно было и дать газку – на малой скорости протяженный и крутой подъем брать было бы трудновато, так что подъем этот из тех редких местечек, где гаишников никогда не бывает. Ну а на спуске поневоле приходилось сбросить, не разгоняться особенно, выйдя на плоскость.

После центра Митя оказался как бы даже и в другом мире: три асфальтированные улицы на три десятка немощеных, застроенных частными домиками. Лишь на самой окраине примостилась пара девятиэтажек, десятка два пятиэтажек. Ну, и по мелочи: здоровенный двухэтажный универмаг из бурого кирпича, дворец культуры железнодорожников, с полдесятка разнообразных казенных контор, нефтебаза. Все эти объекты он должен был знать назубок – как, впрочем, и все остальные в той части города, откуда он прикатил.

С четверть часа ушло на петляние по сложному маршруту – сложному не в смысле проезда, а оттого, что маршрут был зигзагообразен, петлист и требовал отличного знания «перекрестков». Вот, скажем, идут параллельно три улицы: Деникина, Врангеля и Колчака (позвольте уж молодому человеку пошутить мысленно чуточку антисоветски). Их пересекает перпендикулярная улица Юденича. Логично будет предположить, что дома всех трех улиц на пересечении с Юденича будут носить примерно одинаковые номера.

А вот вам! Как выражается не признающая ничего святого современная молодежь, за такие ласки кое-что вам в обои глазки. Хитрушка в том, что начало улиц, откуда начинается нумерация, у всех трех разное. Улицы разной длины. А потому, если на Юденича – Деникина угловой дом будет под номером семьдесят шесть, то на Юденича – Врангеля – сорок восемь, а на Юденича – Колчака и вовсе тридцать два. Это нужно помнить и учитывать, чтобы правильно подобрать маршрут, – и держать в памяти еще массу подобных хитрушек. Иначе будешь возвращаться, давать кругаля, тратить время, жечь бензин понапрасну или зря бить ноги – ну, и на зарплате обязательно отразится. С зарплатой у них обстояло хитро – советская власть кое в чем, по их единодушному мнению, поступала очень даже умно. Это почтальонши, прошагают они три километра или десять, получают при любом раскладе свои законные девяносто, иногда с мизерной премией. Зарплата доставщика телеграмм – те же девяносто. Базовые. Начиная с определенного числа телеграмм зарплата идет по возрастающей, потому и получается, что ребята на мотоциклах, отлично знающие город, зарабатывают поболее среднего советского инженера. А уж в «хлебные месяцы»… Точных сумм советскому инженеру лучше не сообщать – затоскует, запьет, обзавидуется…