Темнота в солнечный день - [117]
– Дам по башке!
Вот с такими сюрпризами они еще не сталкивались. Не то что отбиваться, даже бежать ни одна не пробовала. Батуала, справившись с вполне понятным удивлением, сказал укоризненно:
– Ай-яй-яй, а еще культурная… Скрипка ж не ударный инструмент. Другое дело гитара – та, конечно…
– Стой, где стоишь! – прикрикнула девчонка. – По тыкве заеду, гитарист хренов!
– Ой, какие мы страшные… – сказал Батуала. – Лапочка, мы все трое гитарой по тыкве не раз получали и сами прикладывали. Так что в теме. Ну, отоваришь ты кого-то одного, скрипочка на щепки изойдет, а мы рассердимся, вырубить можем…
– Вот когда вырубите, тогда и поимеете! Не раньше!
Они переглянулись. Уже было ясно, что забава бесповоротно провалилась. И как теперь из ситуации выходить, они толком и не представляли. Ничего подобного прежде не случалось.
– Тьфу ты. – Батуала в конце концов нашелся первым. – Ну, ладно, ладно, пошутили и будет. Это у нас шутка такая, понятно тебе? Инструмент убери, а то испортишь…
Ее красивое сердитое личико оставалось непреклонным.
– Дурочку нашли! – откликнулась она. – Уберу, как же!
– Да ладно тебе… О! – Батуала с видом осененного гениальной идеей ученого полез в карман, достал свой немаленький складешок, раскрыл (она машинально отступила на шаг назад) и протянул ей рукояткой, держа за обушок двумя пальцами. Ласково, с расстановочкой, словно малому ребенку, пояснил:
– Говорят тебе, шутка. Вот, возьми мессер. Большой мессер, вострый… Ну, бери, бери.
Она неуверенно протянула руку. Батуала вовремя разжал пальцы – нож она у него выхватила молниеносным движением. Вмиг поменяла предметы местами: скрипку перехватила в левую руку, нож в правую и стояла с видом гордой амазонки, решившей драться до конца.
– Дурешка, – сказал тоже опомнившийся Доцент. – Девчонка вроде умная, сама подумай: хотели бы мы всерьез, стали бы тебе большой ножик давать? Давно бы рот зажали и в кусты уволокли… Ну вот такие идиотские у нас шутки. Дико извиняемся, больше не будем. Ну как тебе теперь доказать, что пошутили?
– Кончай, а? – подключился и Сенька. – Тут люди ходят, что они подумают? Мы-то стоим безо всего, а ты не только со скрипкой, но и с ножищем… Ну что нам, уйти, что ли?
– Ага! – воскликнула она язвительно. – С понтом уйдете, а сами в лесу спрячетесь, наброситесь сзади…
– …И на сто пятнадцать кусков порежем, и на шашлык пустим… – в тон ей подхватил Митя. – На фига нам такое адажио типа скерцо?
Она приопустила нож, спросила все еще настороженно:
– Ты что, такие слова знаешь?
– Так объясняю же: мы ребята эрудированные, – сказал Митя. – Можем даже подискутировать: отравил Сальери Моцарта или на него поклеп возвели? Вот ты сама как думаешь? Ну, что молчишь? Мне правда интересно, что сами музыканты об этом думают.
– Точно, – подхватил Батуала, историей Моцарта и Сальери не интересовавшийся сроду, но за словом в карман никогда не лезший. – Все промеж себя да промеж себя. А что профессионалы думают?
Все еще настороженно, но и чуть удивленно девчонка спросила:
– Нет, серьезно? Правда, интересно?
– Будь неинтересно, не спрашивали бы, – сказал Батуала. – Будь настоящие насильники, давно в кусты волокли бы. Ну мы ж извинились. Если хочешь, на колени встану.
– А встань, – сказала она с несомненной подначкой.
К несказанному удивлению Доцента с Сенькой, никак не ожидавших такого, Батуала по всем правилам исторических кинофильмов встал на одно колено, приложил руку к сердцу и проникновенно сказал:
– Принцесса, простите великодушно хамов. Больше не повторится, очаровательная. Ерунду спороли-с…
Вот теперь она окончательно опустила и скрипку, и нож, пытливо их разглядывая. Пожала плечами:
– Странные вы какие-то. Насильники такими не бывают…
– А ты их много видела? – осведомился Батуала, оставаясь в прежней позе киношного придворного кавалера.
– Ни одного не видела. Но ясно, что совсем по-другому бы себя вели…
– А мы тебе что объясняем? Что пошутили, – сказал Митя. – Мы не странные, мы безобидные.
– Парни вроде нормальные, а шутки у вас идиотские… – сказала она уже с тенью прежней настороженности.
– Так уж вышло, – печально сказал Митя. – Тяжелое детство, недостаток витаминов… А вообще знаешь что? Вот этот молодой человек, что перед тобой колено преклонил, давно с тобой хотел познакомиться, да подойти не решался. Вот и сыграли по Высоцкому: ну, когда парень у барона хотел в долг просить, да не решался. И вот пришлось устроить мне дебош и потасовку.
Батуала, не вставая с колена, перекинул гитару на грудь:
Слышала такую песню?
– Слышала, конечно, – ответила она. – У тебя одна струна подрасстроена, я еще в первый раз поняла.
– Да я как-то не собрался настроить…
Она сказала задумчиво:
– Смотрю я на вас и не могу понять, что вы за люди такие. Что не насильники, это уже ясно. Что не дураки – тоже…
– Шутники, – сказал Батуала.
– Шутки идиотские.
– А знаешь, почему? – печально сказал Батуала. – Все от недостатка культурки…
– Это видно, – отрезала она язвительно.
Встав на ноги, Батуала продолжал еще печальнее:
Весной 1945 года, когда до Берлина оставалось уже не так далеко, майор Федор Седых привез в расположение своего батальона девятнадцатилетнюю немку-беженку Линду, поселил ее рядом со своей комнатой и назначил ее своей помощницей. Вопиющий по своей дерзости поступок не остался незамеченным для офицеров СМЕРШа. Однако майор не обращал внимания ни на косые взгляды солдат, ни на строгий приказ Главнокомандующего. Потому что Линда обладала совершенно фантастическими способностями: глядя на человека, она могла точно сказать: будет он жить в ближайшее время или погибнет…
Каких только пасьянсов не раскладывала жизнь перед адмиралом Мазуром. И не последний ли набор карт тасует судьба где-то в Южной Америке? Не на флоте уже, а в ЧВК. Но снова не храбрым - победа, не мудрым - хлеб, не разумным - богатство… Любовь - да, но кому-то еще и девять граммов в придачу.
В бестселлере А. Бушкова «Охота на Пиранью» (более 2 млн читателей) действия разворачиваются в дебрях глухой тайги, где кончаются законы человеческой морали и начинаются экзотические забавы воспаленного воображения некого нового русского, устраивающего для иностранцев тотальную охоту на людей. Однако события складываются так, что в эту паутину попадает не просто случайный турист, а проводивший в тех местах семейный отпуск капитан первого ранга из военно-морского спецназа Кирилл Мазур.
В пышных церемониальных встречах идет парадная жизнь Сварога, поочередно выступавшего в роли аж семи королей и одного великого герцога. Венценосные особы безмятежно съезжаются в резиденцию Виглафского Ковенанта — величественный замок, сейчас самое безопасное место на всем Таларе.Все вульгарные пикантности и пороки — измены, ревность, насилие и обман… — скрыты за ставнями королевских покоев. Где-то там зреет заговор, а в ответ ему — праведная месть!Пусть легкий ветерок лениво колышет многочисленные флаги, гордо реющие над королевскими резиденциями.
Под рокот надвигающегося Шторма, предшествовавшего уходу ларов в небеса и упадку на земле, Сварогу предстоит решить участь коварных веральфов. На волоске от гибели он ищет следы вероломной Дали Шалуатской. Но почему на это раз все кажется настолько простым, будто кто-то забавляется с королем королей детской игрой в догонялки?.. А теперь этот кто-то предлагает бросить кости - и... Выпадает пустышка: многогранный кубик поворачивается к Сварогу идеально чистой, как вечные льды Снежного острова, гранью.
Пока молодая правительница Империи Четырех Миров Яна-Алентевита готовится пойти под венец, лорд Сварог граф Гэйр продолжает биться над загадкой Токеранга и Горрота. Как сорвать «шапку-невидимку» с Горрота и проникнуть в логово токеретов?..Воскресшие покойники, токереты во плоти, секретные истории, извлеченные из тайных архивов, разгадка силы апейрона, обретение наследника. Вся эта повседневная королевская жизнь в светском бризе любви, который стремительно набирает силу и поднимает, поднимает Сварога… над Таларом.
Александр Трофимов обладает индивидуальной и весьма интересной манерой детального психологического письма. Большая часть рассказов и повестей, представленных в книге, является как бы циклом с одним лирическим героем, остро чувствующим жизнь, анализирующим свои чувства и поступки для того, чтобы сделать себя лучше.
Книга рассказов Полины Санаевой – о женщине в большом городе. О ее отношениях с собой, мужчинами, детьми, временами года, подругами, возрастом, бытом. Это книга о буднях, где есть место юмору, любви и чашке кофе. Полина всегда найдет повод влюбиться, отчаяться, утешиться, разлюбить и справиться с отчаянием. Десять тысяч полутонов и деталей в описании эмоций и картины мира. Читаешь, и будто встретил близкого человека, который без пафоса рассказал все-все о себе. И о тебе. Тексты автора невероятно органично, атмосферно и легко проиллюстрировала Анна Горвиц.
Два рассказа. На обложке: рисунок «Prometheus» художника Mugur Kreiss.
Бич (забытая аббревиатура) – бывший интеллигентный человек, в силу социальных или семейных причин опустившийся на самое дно жизни. Таков герой повести Игорь Луньков.
Очень просты эти понятия — честность, порядочность, доброта. Но далеко не проста и не пряма дорога к ним. Сереже Тимофееву, герою повести Л. Николаева, придется преодолеть немало ошибок, заблуждений, срывов, прежде чем честность, и порядочность, и доброта станут чертами его характера. В повести воссоздаются точная, увиденная глазами московского мальчишки атмосфера, быт послевоенной столицы.
Откройте для себя другого Бушкова! Александр Бушков – признанный мастер российской литературы. Он умеет говорить о любви так, как о ней говорят только по-настоящему сильные и волевые мужчины. Когда искренность чувств – предельная. Слова признания – пронзительны. А поступки – красивы и благородны. Ольга поначалу не хотела садиться в его машину. Смотрела на симпатичного улыбающегося водителя с подозрением. Жизнь такая пошла, верить никому нельзя. Потом много раз вспоминала это мгновение. Ее судьба сложилась бы совсем иначе, останься она стоять на тротуаре и ждать такси… Невообразимая круговерть событий и эмоций! Его робкие, осторожные прикосновения.