Темнота в солнечный день - [115]

– Да, в девятой, – без запинки соврал он. – Так получилось, долго рассказывать… Если вкратце, в девятой давали хорошую профессиональную ориентацию, это мне потом очень пригодилось на «Вагонмаше».

– Понятно. И какие же у вас соображения? Мне было бы очень интересно знать мнение комсомольского работника молодого поколения. Партия нас учит, что идеологическая работа не должна закоснеть, обязана учитывать изменения, происходящие со временем и страной.

– Да, конечно, – сказал Митя. – И уж тем более избежать формализма. Вы ведь помните, какое внимание товарищ Леонид Ильич Брежнев в отчетном докладе на двадцать пятом съезде партии уделил борьбе с формализмом?

– Разумеется.

Митя, взявший все это с потолка, подумал: а вдруг Ленька и в самом деле внимание уделил? Совсем хорошо, если так…

– Анна Селиверстовна, мне представляется, уж простите, что ваш план действий несет некоторые черты формализма, – гладко спел Митя. – Весь упор вы сделали на карательные, так сказать, меры и совершенно не коснулись воспитательных, а ведь воспитательные меры – крайне серьезная область комсомольской работы. Я как раз конспектировал работу Владимира Ильича Ленина «Значение воспитания в системе формирования советского человека». Вы ведь с ней знакомы?

– Безусловно, – не моргнув глазом, сбрехнула Крокодила.

Интересно, где бы она с этой работой дедушки Ленина могла познакомиться, если Митя ее только что выдумал? Он бил наверняка: сочинений у Ленина то ли пятьдесят томов, то ли целых шестьдесят, и вряд ли эта шкидла помнит хотя бы половину по названиям. Как говорилось в известном мультфильме, поди найди тот ножичек. На застекленной книжной полке собрания сочинений Ленина что-то не видать, хотя «Капитал» Маркса присутствует. Вряд ли она после его визита полезет в собрание…

– Вот видите, – сказал Митя. – Даже Владимир Ильич, никак не склонный к абстрактному слюнявому гуманизму, четко разграничивал его и роль воспитания. Я плохо знаю Юлиных подруг, Юлю, конечно, знаю гораздо лучше. Может быть, имеет смысл признать девчонок оступившимися? И провести комплекс воспитательных мер? Я сужу по собственному опыту. Молодежь на завод, знаете ли, иногда приходит просто ужасная. Патлы до плеч, – он брезгливо поморщился, – безыдейные песенки, алкоголь… Очень много времени требуется, чтобы сделать из иного разгильдяя хорошего, сознательного рабочего. Но ведь нам это удается! Перевоспитывали, казалось бы, конченых субъектов – долго и старательно. А вот если бы мы при первом серьезном нарушении, скажем, немедленно увольняли бы, они непременно покатились бы по наклонной… Я бы вам привел не один характерный пример, но не хочу отнимать у вас времени. Может быть, и в данном печальном случае сделать упор на воспитание? Конечно, с хорошей проработкой всех троих с песочком продраить, как у нас, у рабочих, говорят.

– Пожалуй, в чем-то вы правы, Дмитрий Михайлович.

– Есть еще один важный нюанс, – продолжал Митя, обрадованный тем, что первых успехов явно добился. – Сейчас об этой истории, я так понимаю, мало кто знает? Вот видите. А если устроить общешкольное комсомольское собрание, довести случившееся до всех и каждого, есть риск, что эффект может случиться обратный. Вам не кажется?

– Возможно… – кивнула Крокодила, как показалось Мите, довольно искренне.

– И наконец, самый важный аспект… – перешел Митя в решающее наступление. – Буквально через месяц – пятьдесят девятая годовщина Великого Октября. Ваша школа наверняка соревнуется с другими за лучшие показатели в учебе, другие показатели?

– Конечно. Все четыре школы нашего района борются за право в годовщину Великого Октября водрузить Красную Звезду (чувствовалось, что два последних слова, доведись их не говорить, а писать, Крокодила непременно написала бы с большой буквы).

Надо же, до сих пор сохранилась эта лабуда, памятная ему по Миусску, по пионерному детству! Школа, победившая по куче каких-то там показателей (кто б их помнил?), получала право водрузить на крышу звезду высотой примерно в метр из красной материи, внутри которой с темнотой зажигалась мощная лампа и горела до рассвета. Толку от этого было никакого, разве что помогало иным пьянчугам не заблудиться, служа чем-то вроде маяка.

– Вот видите, – сказал Митя. – Представляете, как эта история, если ее предадут широкой огласке, по вашему плану, повлияет на показатели, на ход соревнования? Вашу школу это несомненно отбросит с того места, которое она сейчас занимает.

– У нас есть шансы выйти на первое место.

– Тем более, – значительным тоном сказал Митя. – С первого места вас безусловно отбросит. Так стоит ли вообще раздувать эту историю? Анна Селиверстовна, я вовсе не хочу сказать, что недостатки следует замалчивать, а проступки – оставлять безнаказанными, не этому учит нас партия и лично товарищ Леонид Ильич Брежнев. Но тем не менее иногда следует проявлять известную политическую гибкость… Вы меня понимаете?

– Да, конечно. – Крокодила смотрела на него чуть ли не влюбленно (такой взгляд Митю ужаснул еще больше, чем если бы она уставилась со злобой и ненавистью). – В самом деле, Дмитрий Михайлович. Вот что значит рабочая закалка и свежий взгляд со стороны представителя молодого поколения комсомольцев… Как старый член партии, я должна самокритично признать, что и в самом деле допустила известный формализм, не подумав о воспитательных мерах…