Темная вода - [203]

— Для начала, я не уверен, будто ты все еще человек. Я думал, изменится Джил, но перемещение коснулось тебя. А кроме того, именно ты оказался мне нужен. Она — только проводник.

Прикосновения жгли кожу через ткань.

— Я не понимаю, — проронил Рокотов.

Витэр рассмеялся — звонко, переливчато, со вкусом и искренне.

— Врешь. Ты не осознаешь, но понимаешь, — наконец, сказал он.

«Одним из симптомов синдрома космопроходца является боязнь зеркал и любых отражающих поверхностей. Издревле во всех культурах миры зазеркалья тесно переплетены со сновидениями», — припомнил Рокотов.

— Когда на планету прибыли колонисты, ты уже жил на ней.

— Долго и порядком давно, — отвечая, Витэр все еще посмеивался.

— И мог бы вышвырнуть их отсюда или свести с ума.

— Вряд ли можно свести с ума того, кто неразумен.

— Или не видит галлюцинаций, — покивал Рокотов.

— Зато правила они воспринимают замечательно и могут быть полезны, — Витэр склонил голову набок. — А может, я попросту влюблен? В ту, которая никогда не осознает моей сути, — он поморщился, — давно, невыносимо, зля и зудяще, поскольку я не желаю уподобляться просто вам, я хочу быть и оставаться собой!

Рокотов кивнул. Видимо, противоречия между необходимым и желаемым мучают не только людей. Если все именно так, как рассказывал Витэр, то ему действительно приходило на ум избавиться от пришельца, а уж после безумия в лесу… сложно не поддаться искушению и не убить того, кто овладел объектом твоих грез, а уж того, кому ничего подобного изначально и не нужно — тем боле. Словно походя сорвал и выкинул розовый бутон, на который садовник чуть ли не молился. Даже если…

«Что если?..» — одернул он самого себя.

— Если вы для нас опасны, — произнес… второй Витэр, проявившись прямо из воздуха: такой же высокий, схожий с первым чертами лица, но рыжеволосый и зеленоглазый, а потом проронил голосом профессора по астрофизике: — Измерения бывают: параллельные, перпендикулярные, пересекающимися. В этом случае…

— В этом случае те, кто могут преодолевать границу, начинают не только видеть, но и существовать в этих измерениях, — озвучил Рокотов.

— Молчи! — воскликнул Витэр, который находился рядом.

— Говори! — велел другой.

Голоса тоже оказались похожи, а еще…

— Это вы спорили на болоте! — догадался Рокотов и, обернувшись к рыжеволосому спросил: — Где Лира?!

— Заключим сделку, отдам, — пообещал тот. — Ну?..

— Не смей… — посоветовал второй Витэр и сжал пальцы.

Рокотов вздрогнул — кажется, утром он обнаружит еще один синяк — и разозлился.

— Чего ты хочешь?

Улыбка тронула тонкие губы рыжеволосого Витэра, и тот очень четко произнес:

— В отличие от моего брата, жить отшельником я не желаю. Я был против ухода с Земли, но подобный тебе повелел, и мы оказались здесь. Я хочу…

— Лаэрт… — зашипел Витэр. — Не смей!

— Ты уже мой, Максим Рокотов, — усмехнулся рыжеволосый и пропал.

— Приходи на ферму, — велел Витэр и тоже растворился в воздухе.

Рокотов чертыхнулся. Лишившись опоры, он едва не полетел вниз.

«И как мне отсюда выбираться?..» — подумал он и открыл глаза.

На пластстекле виднелись многочисленные царапины. Впрочем, Рокотов и не собирался больше отмахиваться от правды. Все происходящее с ним являлось реальным, и прав был адмирал Орлик: синдром космопроходца существовал только на словах. Был контакт, разбившийся о неверие и недостаток гибкости людской психики. Лжи и лицемерию ученых давным-давно следовало положить конец.

Ферма стояла на отшибе: между холмами, болотом и лесом. Серебристые стены и стеклянные купола настолько не вязались с постройками, которые Рокотов уже видел на планете, что мысли по поводу иной цивилизации оформились окончательно. В вышине по-прежнему светили луны и звезды, воздух звенел, а возле самой дороги на черной коряге сидело существо бледнокожее и зеленоглазое, с заметно удлиненными клыками и глазами поразительного сиреневого цвета с вертикальными зрачками. Наверное, еще несколько дней назад единственным желанием Рокотова было бы выхватить оружие и пристрелить его чисто на всякий случай. Однако сейчас он слишком устал для подобного, да и видеть научился. Он шел, и с каждым новым шагом знания и мысли наполняли его голову. Он точно знал, что вокруг простирался уже иной мир, и более не беспокоился по этому поводу.

— Пойдем, Лира, — предложил он и протянул руку.

Существо вскочило с коряги и, радостно улыбаясь, кинулось к нему. Вставало — оно, а вот подошла… девочка, причем симпатичная. Она взяла Рокотова за руку и повела к ферме.

«Подменыш», — слово само пришло на ум, но уже за мгновение до этого Рокотов знал, что родители Лиры оказали какую-то услугу Витэру и поскольку не могли завести ребенка сами, но очень хотели, тот сделал им ответный подарок. Правда, «ребенок» не сказать, будто был счастлив. У людей ему нравилось, но в лес тянуло все же сильнее, а на болото, куда строго-настрого запрещали ходить все, — почти неудержимо.

Витэр сам вышел навстречу. Впрочем, было бы странно, если бы он не сделал этого.

— Здравствуй, Лира. Он отпустил тебя?

Подменыш пожала плечами. Нахмурила лобик и произнесла явно незнакомую для нее фразу:

— Жест доброй воли.