Темная улица - [54]

Войдя в комнату, он почти сразу же замер и остановился, прислонившись к косяку двери. Широкая улыбка стала медленно расплываться по его лицу, если в ней не было радости, то удовлетворение, безусловно, было.

Мигуэлес сидел, привалившись грудью к маленькому бюро в дальнем конце комнаты. В горле у него торчал кинжал, все бюро было залито кровью, кровь медленно капала на ковер, где образовалась уже порядочная лужа. В левой руке было конвульсивно зажато вечное перо.

О'Мара неподвижно стоял у двери, осматривая картину опытным, беспристрастным взглядом профессионала.

На лице Мигуэлеса застыло удивленное выражение.

О'Мара ясно представлял себе происшедшее. Мигуэлес сидел за столом, писал записку, которую от него потребовали, и именно в эту минуту уверенная рука нанесла ему смертельный удар — расплату за не слишком удачную службу.

О'Мара прошел через комнату к трупу, стараясь не наступить на лужу застывшей крови. На крышке бюро лежал листок бумаги, перо зажатой в руке Мигуэлеса ручки, конвульсивно дернувшись, порвало бумагу… На листке было только одно слово: «Получено…»

О'Мара ухмыльнулся. До чего же забавно. Значит, Мигуэлесу все же заплатили столько, сколько он хотел. А в тот момент, когда он писал расписку, его закололи кинжалом в шею. Нечего сказать, вполне подходящее занятие в последние минуты жизни.

О'Мара вздохнул, вернулся к двери, выключил свет и вышел из квартиры. Спокойно спустившись с лестницы, он через вестибюль вышел на улицу и пошел к автомобилю, стоявшему в пятидесяти ярдах от входа. За рулем машины сидел Рикки Керр.

— Доброе утро, — сказал О'Мара, — как дела? — Он улыбнулся. — И как поживает ваша симпатичная женушка? Я бы очень хотел как-нибудь познакомиться с нею.

— Я очень надеюсь, что вы навестите нас, — сказал Керр, улыбаясь ему в ответ. — Могу я быть чем-нибудь полезен, О'Мара?

— Да. Вы были у этой красотки Валес?

— Я нашел ее, — кивнул Рикки. — Но она мертва.

— Неужели? И отчего она умерла?

— Приняла яд.

— Интересно. Ну что же, и в самом деле похоже на самоубийство?

— По крайней мере, мне именно так и показалось, — сказал Керр.

— Кто-нибудь видел вас, когда вы входили и выходили из ее квартиры?

— Нет, — покачал головой Керр. — Никто не видел, а в квартире, кроме самой Валес, никого больше не было. Интересно, с чего это она решила покончить с собой?

— Она не делала этого. Кто-то другой позаботился об этом. Но раз это выглядит как самоубийство, значит, все в порядке. Спасибо, Рикки. Это все, что я хотел знать.

— Ну, я удивлен. Я-то думал, что для меня найдется какая-нибудь работа. Может быть, там… — он кивнул в сторону дома Мигуэлеса.

— Нет, — улыбнулся О'Мара. — Там ни для кого больше нет работы, — он улыбнулся. — Кто-то решил ликвидировать нашего друга Мигуэлеса. Я только что взглянул на него. Он мертвее мертвого. Я нахожу, что это очень справедливо.

Керр сказал:

— Похоже, что за последние дни произошло немало событий. Может быть, кто-то их вызвал…

— И мне так кажется, — загадочно сказал О'Мара. — Что ж, Рикки, до скорого свидания. — И он пошел к своей машине.

Посмотрев на часы, О'Мара убедился, что всего три минуты девятого. Он скользнул за руль, нажал на стартер и помчался по направлению к дому Терезы. Ему очень хотелось не опаздывать.

Глава 4 Прощай, любимая!

Дверь распахнулась, едва О'Мара коснулся звонка. На пороге стояла улыбающаяся Тереза.

В коротеньком черно-белом жакетике и такой же юбке, поверх которых было накинуто леопардовое манто, в черном тюрбане она выглядела восхитительно.

— А я уже думала, что ты опоздаешь, Шон. Ты не можешь себе представить, какое облегчение я почувствовала, услышав твой звонок у двери.

— Неужели ты меня дожидалась здесь, у двери? Неужели уже дошло до этого?

— Боюсь, дорогой,- сказала она, — что именно до этого уже дошло.

— Ах ты, проклятая лгунья! — Он посмотрел на нее, в глазах у него появился холодный блеск.

«Какая жалость, — подумал он в этот момент. — Какая жалость, что эта неотразимая, очаровательная женщина оказалась таким низким, коварным созданием. Как жаль, что она, которая так много могла дать, готова только отнимать у мира покой и красоту!»

Тереза онемела. Потом с трудом выговорила:

— Что вы имеете в виду? Что все это значит?

— Тебе отлично известно, что я имею в виду, не так ли? — О'Мара с шумом захлопнул за собою дверь. — Ступай-ка в свою гостиную, любовь моя, и не пытайся ничего выкинуть. Никакие вопли тебе не помогут.

Она повернулась на каблуках и пошла в гостиную. Там она повернулась к нему лицом и спросила:

— Шон, я не понимаю, что случилось?..

Он перебил ее:

— Не разыгрывай из себя дурочку, моя дорогая… Ты слишком умна, чтобы так себя вести, Тереза. И ночь ты провела весьма деятельно, не так ли?

Она попыталась было что-то сказать, но он протестующим жестом протянул руку.

— Какой толк в болтовне? Обоим нам все отлично известно, мы достаточно разговаривали с тобой. — Он улыбнулся саркастической улыбкой. — Вся ваша беда — красивых и умных нацистских беби — что вы настолько самонадеянны, что обычно забываете о всяких мелочах.

— Ах, вот как?! Значит, мы — умные наци — забываем о мелочах? Что же я, по-твоему, упустила, ты, мерзкий ублюдок… — с уст ее сорвалось еще несколько грязных ругательств.