Темная улица - [53]

Тереза минуту молчала, затем сказала:

— Шон… ты, кажется, все предусмотрел… Но все же… что если Мигуэлес все же откажется говорить? Ведь он, наверное, очень боится этих людей…

— Он непременно заговорит, — пожал ее руку О'Мара. — Мигуэлес ведь трус. К тому же он поймет, что если он назовет эту девушку, мы сразу же найдем остальных, а значит, ему некого будет бояться. Из двух зол он непременно выберет меньшее — уж такой он человек, я это наверняка знаю. Он заговорит…

— Знаешь, дорогой, серьезно сказала Тереза, — я очень боюсь за тебя. Когда-нибудь кто-то вроде Мигуэлеса может по-настоящему рассердиться… и тогда может что-то случиться… что-то не слишком приятное. Все же я от всего сердца надеюсь, что все будет так, как ты хочешь.

— Да это все легкая забава, — сказал О'Мара. — Мигуэлес непременно заговорит. Ну а потом мне останется только позвонить кому следует, и мои друзья обо всем остальном позаботятся сами. А потом я приеду за тобой, и мы помчимся в Эйре. Как тебе это нравится, моя радость?

— Очень нравится. Но до чего же ты умен, Шон. Иногда я даже немного побаиваюсь тебя.

Часы на камине пробили три. Тереза поднялась с ковра.

— Шон… немедленно уходи, иначе утром, когда ты приедешь за мной, я буду страшна, как смертный грех. А я хочу, чтобы было совсем обратное — хочу быть привлекательной для тебя. Так ты уйдешь, когда выпьешь эту последнюю порцию, ладно?

— Что ж, ладно… Это справедливо. Еще одну порцию.

Она подала ему бокал.

— За нас с тобой, милая, — сказал он ей. Одним глотком он осушил бокал и поднялся. Она проводила его до двери, подала пальто.

— Только будь точен. Я буду ждать тебя с нетерпением, дорогой. И будь осторожен. Я начинаю бояться за тебя.

Она подставила ему губы для поцелуя.

— Ты напрасно беспокоишься, дорогая, — сказал он, оторвавшись от ее губ. — Я непременно кончу на виселице. Но только не заставляй себя ждать. Я буду ровно в четверть девятого.

Он вышел, тихонько прикрыв за собой дверь, а она еще некоторое время стояла в холле, прислушиваясь к звуку его удаляющихся шагов.

4

Маленький будильник на столике у кровати О'Мары залился серебряным колокольчиком.

О'Мара выключил его, потом сладко потянулся и решил, что у него в запасе есть еще несколько минут. Нашарив на столике сигары, он закурил, не вставая. Прошло пять минут. Было без десяти минут семь. О'Мара поднялся с постели, швырнул окурок в пепельницу и прошел в ванную.

Десять минут спустя он вернулся в спальню уже побритый, оделся и прошел в гостиную. Поразмыслив, может ли он себе позволить выпить кофе, он решил, что не может. Подошел к телефону, набрал номер, и тотчас же в трубке услышал голос Куэйла.

— Вы все же необыкновенный человек, Питер, — сказал О'Мара. — Интересно, вы вообще спите когда-нибудь или нет?

— Как я могу спать, — сердито возразил Куэйл, — если все время думаю о вас и о том, как у вас идут дела!

— Можете оставить меня и мои дела в покое, — сказал О'Мара. — Кстати, они вовсе не плохи, но это между нами, мальчиками говоря. Но если говорить серьезно, то я попросил бы вас разбудить Рикки и послать его разбудить эту крошку Валес. Пусть он попробует привезти ее к вам, если, конечно, сумеет!

— Интересно, что вы задумали? Но я сейчас ему позвоню.

— Скажите ему, чтобы он взял машину и не задерживался. Он должен быть у этой девицы не позже половины восьмого, а сейчас уже семь часов. Когда он передаст ее вам, пусть сразу же едет на Сент-Эрикс-Корт, к Мигуэлесу. Я должен быть там где-то около восьми. К этому времени и он должен быть там, чтобы встретиться со мной, однако пусть не опаздывает, потому что я там задерживаться не намерен, а мне нужно его увидеть.

— Отлично. Ранняя вы пташка, а? Весь в делах!

— Кто-то ведь должен работать. Когда-нибудь я все же попрошу у вас работу, которая даст мне возможность есть и спать в положенное время. Когда-нибудь…

— Когда-нибудь вы получите все, что пожелаете. Пока же обещаю отправить вас обратно в Рио, если вы будете себя хорошо вести.

— Только это мне и нужно, — сказал О'Мара и положил трубку.

Закурив очередную сигарету, он приготовил себе изрядную порцию бренди, подумал, что очень плохо пить так рано, выпил до дна и тут же налил еще. Покончив и с этой порцией, он почувствовал себя значительно лучше — усталость и сонливость как рукой сняло.

Он надел пальто и шляпу, спустился вниз, вывел из гаража свою машину и медленно поехал к Сент-Джеймс-Вуд.

Когда он остановил свою машину на Сент-Эрикс-Корт, было ровно без двадцати восемь. В вестибюле дома никого не было. О'Мара с удовлетворением отметил про себя это обстоятельство — и никем не замеченный поднялся на второй этаж. У двери квартиры Мигуэлеса О'Мара остановился, достал из кармана связку ключей. «Интересно, — подумал он, — а что если клетка пуста и птичка улетела? Это будет не очень-то хорошо».

Он толкнул дверь и вошел в прихожую. В квартире было душно, в воздухе стоял густой запах табака.

О'Мара постоял, прислушиваясь. Тишина. Он прошел через холл, открыл дверь в гостиную и просунул в щель от двери голову. В комнате было темно. О'Мара пошарил по стене в поисках выключателя, нашел и щелкнул им.