Темная симфония - [20]

Антониетта почувствовала, как в районе сердца у нее свернулась боль, но не опустила подбородок. Она ощущала тяжесть его взгляда, знала, он замечает малейшие нюансы в выражении ее лица. Ей не хотелось, чтобы он знал, что попал в точку. У нее было острое обоняние. Не один раз ей казалось, что в комнате находится Пол, хотя на самом деле его там не было. Сейчас до нее дошло, что его запах, скорее всего, был на Жюстин.

— Моя помощница имеет право заводить роман с кем захочет. Включая Пола.

— Даже если это делит ее преданность?

— Я доверяю Жюстин. Она рядом со мной многие годы, а тебя, могу заметить, я знаю всего ничего.

Он снова рассмеялся, его ответная реакция оказалась неожиданной. Он, казалось, был не столько обижен, сколько удивлен ответом.

— Думаю, ты обладаешь удивительной способностью находить людей, которые будут твоими союзниками, что является одной из причин, почему твой дедушка предпочитает иметь тебя подле себя при каждом важном соглашении.

— Если ты так думаешь, Байрон, то нет никакой необходимости рассказывать мне подобные вещи о моей семье и людях, которых я считаю ее членами, — вопреки ее намерению говорить нейтрально, это прозвучала слегка надменно даже для собственных ушей.

— Ох, но твоя семья — совершенно другое дело. Ты отказываешься прислушиваться к этой своей способности, когда дело касается ее.

— У меня есть такая способность?

— Совершенно верно. Я также подозреваю, что ты обладаешь и другие дарами, которые используешь себе на пользу. — Его рука на плече продолжала удерживать ее на месте, не давая подняться, поскольку он намеревался исследовать ее тело на наличие остатков снотворного и того же яда, который был в организме ее деда.

То, что она даже не протестовала против того, что он прижимает ее к кровати, служило показателем, как Байрону удается загипнотизировать всех и вся. Она бы никогда никому не позволила диктовать ей движения, тем не мене не могла выдавить ни звука протеста. И как он может знать все это?

— Кто ты Байрон?

Воцарилось молчание. Комнату, казалось, наполнил запах цветов. Она вдохнула аромат, принимая его глубоко в свои легкие. В комнате горело несколько свечей, она смогла почувствовать слабый аромат фитиля вместе с незнакомым запахом.

— В данный момент, cara, я твой целитель.

По его настоянию Антониетта легла обратно на подушки. Не в силах ничего с собой поделав, она положила руку себе на глаза.

— Зачем ты это делаешь? — Байрон нежно отвел ее руку и погладил ее веки, область вокруг глаз.

На один разбивающий сердце момент она была уверена, он пройдется по ее шрамам. Она не смела дышать. Земля прекратила вращаться, как и тогда, когда он поцеловал ее. Она потянулась и схватила его за запястье:

— Я не люблю людей, которые пристально рассматривают мои шрамы.

— Шрамы? Ты имеешь в виду эти небольшие едва заметные линии, рассмотреть которые необходим микроскоп? — Байрон придвинулся поближе к ней, склоняясь так, что его дыхание согрело ее лицо. Она знала, что он всматривается в ее глаза. Но все, о чем она могла думать — как близок его рот к ее коже. — Мои шрамы намного ужаснее этих. Неужели физическое несовершенство беспокоит тебя?

Наступило молчание. Его бархатисто-мягкие губы прошлись по ее. Легко, с невообразимой нежностью коснулись уголков ее рта. На какой-то момент она не могла обрести дар речи. Антониетта с силой втянула воздух в свои легкие.

— Нет, конечно, нет. Как какой-то физический недостаток может беспокоить меня? Я не могу видеть, Байрон, — ей было ненавистно, что он мог посчитать ее такой мелочной, что ее могут волновать чьи-то еще шрамы. — Я знаю, мое лицо обезображено после аварии, — она пожала плечами, стараясь выглядеть небрежной. — Это произошло давным-давно, и я привыкла жить с этим.

Байрон уселся рядом с ней на кровать. Он начал понимать.

— Кто-то сказал, что у тебя шрамы, — ему не хотелось думать, как, должно быть, было трудно маленькой девочке потерять своих родителей и свое зрение и услышать, что у нее ужасные шрамы.

— Я хотела знать, — она оправдывала свою кузину.

— Она солгала тебе. Тебе нет никакой необходимости говорить мне, кто сообщил тебе эту ложь. Я знаю, кто это был. Язык Таши становится невероятно злобным, когда она думает, что другая женщина привлекает слишком много внимания. Как я понимаю, ей было очень тяжело с вами. Ты красивая, талантливая и не боишься трудной работы, — его пальцы снова прошлись по ее коже, — у тебя есть несколько очень тонких белых линий вдоль наружного уголка правого глаза. Эти лини совершенно незаметны, пока не смотришь прямо на них. Также несколько едва заметных малюсеньких белых линий есть вокруг левого глаза. Еще один чуть больший шрам спускает от виска к уголку глаза. Он не уродливый, просто шире остальных. — Байрон сознательно сохранял свой голос беспристрастным. Ему страстно хотелось отправиться в комнату Таши и обнажить клыки, чтобы она лично убедилась, что может оставить непривлекательные шрамы. Он прошелся пальцем по длинной линии, показывая Антониетте легкий изгиб. — В некоторых странах, когда вещь сделана специально для дома ей добавляют небольшой дефект, потому что верят, если что-то слишком прекрасно, то навлечет на своего создателя зло.