Темная империя: Становление - [47]

Невдалеке виднелся вход в подземелье, украшенный массивными каменными плитами с помпезными барельефами.

Рядом стоял эльф, одетый в робу, расшитую знаками принадлежности к верхушке правящего дома, и ежился, словно стоя на пронзительном ледяном ветру. Однако причина неудобства крылась не в этом.

Каждый раз, когда его господин собирался навестить это место, Меллиона начинала бить крупная дрожь. Слишком темные эманации вокруг — концентрированное, первозданное зло.

Сыну леса, с детства приученному к магии природы и магии жизни, было невыносимо терпеть такой фон. Нахождение здесь доставляло не только физическую боль — ее еще можно было бы побороть, но и боль душевную. Однако ослушаться господина было нельзя. За неповиновение — смерть. Меллион передернулся, представив свою участь в подобной ситуации.

Вся душа эльфа страдала от близости не-жизни, неистово бушующей под землей. Чистая смерть, затирающая даже посмертие. Такую энергию не использовали даже в войнах давно минувших столетий — слишком грязной она была.

Первозданная магия тьмы — не какая-нибудь простенькая, вроде некромагии или тауматургии.[6] Чужеродная всему сущему, враждебная всему живому. Любая оплошность — и вырвавшееся из-под контроля зло поглотит все вокруг, начав свой кровавый пир с призвавших его. Шествие смерти, которое уже нельзя будет остановить.

Господин на этот раз задерживался — обычно он никогда не отсутствовал так долго. Поскорей бы вернулся. Еще раз передернувшись от отвращения, эльф принялся колдовать. Магия природы давалась с большим трудом — эманации тьмы глушили энергию леса, подавляли ее и вытесняли прочь. Злобно сплюнув, Меллион использовал магию иллюзий, вспомнив свои навыки в школе изменения.

В воздухе, недалеко от сына леса, появился небольшой светящий шар зеленоватого оттенка. Магическое создание пошевелилось, порыскало в разные стороны и замерло, позволяя себя рассмотреть. Это был небольшой магический «глаз», одно из разведзаклинаний для наблюдения.

Поморщившись, эльф взмахнул рукой, отсылая свое творение внутрь. Долго он в таком окружении не продержится. Надо посмотреть, не возвращается ли господин.

Зеленая сфера, плывя невысоко над землей, исчезла в подземелье. Картинка перед глазами Меллиона подернулась рябью, а затем наладилась, транслируя изображение с «глаза».

Чернота обволакивала. «Чернота» была везде, и казалось, что она смотрит прямо в душу. Никаких отблесков света. Даже у обычного черного цвета есть тона, оттенки. Только не здесь. Не чернота — тьма, непроницаемый мрак. Первородное зло, в котором скрадываются все звуки, заставляя путать расстояние и направление, перемешивая стороны света.

Раздался скрежет, и невдалеке появился слабый, неяркий и приглушенный тьмой отблеск. Не обычного, привычного людям белого или желтого света, а зеленоватого, едкого и пугающего, мерцающего сполохами.

Темнота отступила, неохотно уступая свои владения. Свечение усилилось, и зеленоватые вспышки открыли взору коридор, сложенный из внушительных каменных глыб. Стены, пол, потолок — все было сложено из массивных серых камней, вековых и древних, покрытых красными прожилками, напоминающими струйки крови.

Это был не простой камень. Камень не способен так поглощать свет. Красные вкрапления слабо мерцали, словно отвечая на вспышки зеленого свечения. Из темноты выступил силуэт, облаченный в бесформенную мешковину с капюшоном, не позволяющим рассмотреть лица.

Зеленоватый шар, освещая фигуру, нерешительно подкатился поближе и застыл.

Смерть — это не только величайшее зло, но и величайшая сила. Всю жизнь любого существа, будь то эльф, человек или гном, смерть борется с жизнью и, наконец, побеждает. А значит, смерть сильнее. Чтобы видеть в этом месте, господину не нужен свет. Ему, как главному исполнителю обрядов смерти, доступно многое.

В конце коридора тьма расступилась, открывая взору большую каменную плиту, выполненную из того же материала, что и весь коридор. Красные прожилки образовывали сложный многогранный узор, завораживающий и пугающий одновременно. На каждом из углов узора были начерчены фигура или знак.

Господин приблизился к плите и склонился в поклоне. Меллион, даже не присутствуя рядом, почувствовал исходящие от нее мощь и ощущение силы. Они заставляли чувствовать себя ничтожным и жалким, по сравнению с величием этой древности.

Внимательно изучив узор, господин нажал на несколько фигур, и картина начала меняться: словно живое существо, плита задрожала, а прожилки начали чередоваться местами, переползая в камне. Знаки смещались в нижний левый угол, смешиваясь и тесно переплетаясь, организуя более сложный узор. Наконец, фигуры заняли свои места. Это происходило уже в третий раз, по причине того, что вязь каждый раз съезжала.

Зашипев, получившийся рисунок вспыхнул ослепительно-красным и замер. Удовлетворенно хмыкнув, господин окинул взглядом получившееся и, развернувшись, зашагал обратно в коридор. Зеленая сфера глаза поплыла за ним, и вскоре ее свет померк вдалеке. Помещение и плиту поглотила тьма.

Недруг его господина, этот, как его там… Демон. Меллион вздохнул. Поначалу он думал, что жалкий человечишка пожалеет о том, что вообще появился на свет. Все то, что ему дорого, будет уничтожено, считал эльф, не раз видевший, как господин расправляется с врагами. Человеку не видать победы.