Тело в плюще - [55]

— За ваш несомненный успех!

— Спасибо, Милдред. Наливайте еще.

Одной из самых больших неприятностей общежития были пожарные учения. Кому понравится, когда тебя вырывают из сна и теплой постели, особенно в холодные месяцы — а в Новой Англии это большая часть обоих семестров, — и выгоняют во двор, где проводят перекличку. Старшиной пожарного поста Крэндалла была студентка четвертого курса Лиз Эпплгейт, девушка удивительно прилежная и дотошная, по мнению друзей, или отъявленная садистка, по мнению недоброжелателей. Большинство третьекурсниц примыкали ко второму лагерю.

— Третья тревога за месяц! Придется поговорить с миссис А., чтобы привела ее в чувство, — ворчала Мэгги, всовывая босые ноги в мягкие «уидженсы» и стаскивая с крючка шерстяное пальто.

— Не забудьте ценности, — крикнула с лестницы Элейн.

— Черт! Моя самая большая ценность — тетрадка по психологии.

— Ты прекрасно знаешь, что она заставит тебя вернуться, а нам придется стоять на холоде и ждать, пока ты поднимешься и принесешь настоящие.

Предъявление ценностей — украшений, фотографий, сумочки с документами — служило, по мнению организаторов учений, доказательством здравомыслия и являлось обязательным, как и наличие верхней одежды, обуви и полотенца. Мэгги прихватила кожаную итальянскую шкатулку, подаренную ей на Рождество Прин и содержавшую заколку для волос и еще несколько скромных вещиц. Феб бросила ей полотенце, и они вместе вышли из комнаты.

— Знаешь, мы бы все уже умерли, пока собирали свои ценности. Сухие полотенца от дыма не защитят. Нет, если случится настоящий пожар, я постараюсь убраться отсюда как можно скорее. — Мэгги никак не могла привыкнуть к тому, что живет в пентхаусе, — она всю жизнь боялась высоты. — А уж выговор как-нибудь переживу.

— И как ты узнаешь, настоящий это пожар или нет? — поинтересовалась Феб. — Может быть, сейчас что-то горит. Пока не выйдешь, не узнаешь.

— Я бы узнала, можешь мне поверить. — Мэгги зевнула. Вечером она снова приняла таблетку от Доктора Прин, как называла про себя подругу, и спать легла только час назад. Впереди у нее были классное и факультетское собрания, после обеда совет общежития и, конечно, подготовка к завтрашним занятиям.

— Мы же не договорились с Элейн, кто будет отвечать за Прин, — вспомнила вдруг Феб. — Давайте-ка побыстрее. В прошлый раз нас едва не засекли, когда мы отозвались вдвоем. Пусть отзывается Элейн, у них с Прин голоса похожие.

Феб уже катилась по ступенькам, и Мэгги поспешила за ней. Пользоваться лифтами во время пожарной тревоги воспрещалось, к тому же обитатели пентхауса вообще предпочитали спускаться и подниматься по лестнице — во-первых, подальше от посторонних глаз, а во-вторых, полезно для фигуры. Запасную дверь на замок никогда не запирали — пружинную защелку просто закрепляли липучкой, чтобы дверь не открылась случайно во время обхода патруля.

Ночь выдалась звездная, но луна спряталась за тучку, словно тоже играла на стороне Прин. В темноте сгрудившиеся у старого бука девушки практически не отличались одна от другой и продолжали болтать, несмотря на все призывы Лиз Эпплгейт к тишине. Кто-то жаловался на бесконечные проверки, кто-то клял родителей, не разрешивших дочери оставить у себя на ночь приезжавшего на каникулах приятеля.

— Они такие консервативные, что просто невероятно! А ведь должны же понимать, что есть такая штука, как секс — в конце концов у них трое детей! — Все рассмеялись. — И вообще, им еще повезло, что я и сама могу кончить.

Мэгги держалась поближе к Феб. Они успели предупредить Элейн, и когда Лиз назвала имя Прин, ее сестра отступила на пару футов в сторону и, слегка изменив голос, крикнула «На месте» вместо своего обычного «Здесь». Ничего не заподозрившая Лиз поставила галочку. Где Прин, Элейн не знала. Сестра еще несколько лет назад ясно дала понять, что не считает себя обязанной отчитываться перед ней в чем бы то ни было.

Гвен Мэнсфилд слышала, как Элейн ответила за Прин. Сестрички могли одурачить Лиз или миссис А., но только не ее. Пусть и похожие, голоса их все же отличались по тону. Можно было бы доставить себе миг наслаждения, разоблачив сестренок прямо сейчас, но Гвен не спешила с местью, приберегая боезапас для такого удара, который пробьет броню Прин и поразит ее в самое сердце — если, конечно, оно у нее есть. Лицо у Гвен, несмотря на холод, горело. Прин наверняка с Эндрю. Ее Эндрю. Они были идеальной парой и прекрасно подходили друг другу — оба амбициозные, энергичные, умные, красивые. Они искренне восхищались друг другом и испытывали друг к другу сильное взаимное влечение. Их встречи превращались в секс-марафон — никто не желал останавливаться, никто не мог утолить жажду страсти. Аппетит всегда оставался до следующего раза.

Знай Гвен, что Прин будет в той группе на яхте, сама отправилась бы с Эндрю. Ей никогда не нравились прогулки под парусом, к тому же расставание только обостряло чувства, добавляя остроты отношениям. Ей хотелось немного встряхнуть и Эндрю, и саму себя намеком на размолвку, угрозой разрыва. Она просчиталась. Все получилось совсем не так. Разумеется, Эндрю не виноват. Какой с мужчины спрос? Все дело в Прин. За несколько дней до того они случайно виделись в городе, и Гвен рассказала подруге о том, как любит Эндрю, как хорошо им вместе, что они собираются сначала поступить в школу бизнеса, а уж только потом пожениться. Она даже отпустила какую-то шутку насчет их совместных занятий, которых неизменно заканчиваются постелью. Нет, Эндрю не виноват, виновата Прин. Глядя на переплетающиеся над головой голые ветки бука, Гвен поймала себя на том, что получает удовольствие уже от самого ожидания, что испытывает истинное блаженство, размышляя о том, что может сделать с мисс Хелен Прин. Может и сделает.