Тело в плюще - [53]

Рэчел сама позвонила Принсам и попросила к телефону Элейн, но когда назвала себя, получила от служанки тот же ответ, что и Макс. Она уже собиралась позвонить от имени Феб или самой Феб — может быть, та знает, в чем дело, — но звонить не пришлось. Рэчел узнала все сама. И снова попыталась поговорить с Максом. Дать понять, что его возлюбленная — чудовище. Она насильно усадила его в кресло и заставила слушать. «Прин недостойна тебя! Ты должен отказаться от нее! Выбросить ее из головы! Даже не думать о ней!» Он сидел молча, неподвижно, а потом посмотрел на нее своими прекрасными глазами. Глазами, полными слез. «Бесполезно, сестренка. Не старайся. Я ее люблю». И ушел. Больше она его уже не видела.

«Сладкий побег» на этот раз не удался. Не помог и трюк с белым листом. Сон не пришел. Только картины тех страшных дней. Телефонный звонок из полиции штата. Крики матери. Вопросы: «Вашего сына что-то угнетало, мистер Гоулд? Он подумывал о самоубийстве, миссис Гоулд?»

Рэчел вернулась в Пелэм — в наказание себе самой. Это было единственное на свете место, где она не желала бы находиться, а потому должна была там быть.

После похорон Макса она не играла больше на гитаре, но взяла ее с собой в колледж — чтобы родители думали, будто она в порядке. Она не связывалась со своей преподавательницей. Даже не настраивала инструмент.

Рэчел поднялась с кровати, подошла к шкафу и достала гитару. Потом села и стала ее настраивать. Вернувшись в общежитие после уроков, Крис Баркер услышала музыку, но не вошла. Снова и снова ее подруга играла одну и ту же вещь, невыразимо прекрасную «Pavane pour une infante defunte» Равеля — павану для умершей принцессы. Нет, не принцессы, подумала Рэчел, а принца. Макс был принцем. Губы ее сжались в жесткую линию. Но его принцесса была из Принсов, и теперь Рэчел хотела убить ее, жаждала видеть ее defunte.

— Такого плохого третьего курса в Пелэме я за все годы не видела, — жаловалась миссис Арчер своей подруге миссис Макинтайр, заглянувшей, как обычно, поболтать и угоститься тем, что предложат. — Вы должны помнить некоторых по первому курсу.

— А что такое? И о ком вы говорите? — Обе достойные женщины пришли в Пелэм в один и тот же год, обе были бездетными вдовами, и горе обеих смирял тот факт, что ни один из сошедших в могилу мужей не оставил ни пенни — ни страховки, ни сбережений, ничего. Пелэм оказался единственным местом, предложившим средства к существованию в обмен на их скромные услуги, и с годами две вдовы стали рассматривать колледж как своего рода спасательный плот. «Уж и не знаю, что бы я без него делала», — повторяли они друг дружке по самому разному поводу. Комнаты у воспитательниц были большие и симпатичные, с кухоньками, хотя они могли питаться и в столовой. Обе получили полисы медицинского страхования, а впереди — если бы им вздумалось уйти на покой — ожидали небольшие пенсии. Многие их коллеги оставались на посту до конца, пока не отправлялись к месту последнего упокоения. Добавляющиеся с возрастом морщинки у глаз и седина в волосах были скорее плюсом, чем минусом этих Минерв, этих мудрых сторожей, денно и особенно нощно надзирающих за пелэмскими весталками. Что касается миссис Арчер и миссис Макинтайр, то они исполняли свои обязанности от и до, и мало что ускользало от их бдительных очей. Именно поэтому миссис Макинтайр и жаловалась на третьекурсниц. И пусть ноги ее уже не были так быстры, а пышную грудь уравновешивал вдовий горб, острые бледно-голубые глазки не пропускали ни малейшей проделки.

— В прошлом году, когда проходило заселение, никто из третьекурсниц не хотел жить в пентхаусе — такая глупость, лучше бы его совсем закрыли, — и туда по жребию попали второкурсницы, Гвен Мэнсфилд, Феб Хэмилтон, Мэгги Хоуорд и Прин, то есть Хелен Принс. Уж как радовались!

— Гвен я не знаю, но остальные, Феб, Мэгги и Прин, жили в Фелтоне. Мне особенно Прин запомнилась, такая лапочка, рядом с ней и Элизабет Тейлор выглядела бы простушкой! Не возражаете? — Она подняла стаканчик.

— Вот и я так подумала, когда ее увидела. Она у нас тут частенько бывала, навещала сестру, Элейн. — Миссис Арчер подлила обеим.

— Феб, та большая умница. Я ее не очень хорошо знаю, но она всегда была вежливая и любезная. А Мэгги, ну, это наша звезда, первый за двадцать пять лет президент класса из Фелтона. Уверена, она еще будет президентом студенческого совета, а то и, кто знает, президентом колледжа!

Обе женщины улыбнулись при мысли о том, что одна из их протеже и любимиц встанет у штурвала корабля, путешествие на котором проходит так легко и плавно. Ну и что из того, что приходится подыскивать временное пристанище на летние каникулы, когда общежития закрываются! До сих пор им всегда удавалось найти работу сиделки, а последние годы они с еще двумя воспитательницами снимали скромное бунгало в Нью-Гемпшире. А выставлять из колледжа их никто и не собирался.

— Гвен на первом курсе была казначеем. А уж какая пробивная! — выступила в защиту Крэндалла миссис Арчер. — Попомните мои слова, мы о ней еще услышим. Собирается поступать — надо же! — в школу бизнеса. Да, времена меняются.