Вынырнув из безрадостного сновидения, я открыла глаза и уперлась взглядом в стакан с водой и россыпь цветных пилюль на прикроватной тумбочке, приготовленных с вечера заботливой рукой моего верного чичисбея, а по совместительству — психиатра профессора Круглова. Вдвое увеличенная доза «колёс» тут же напомнила о злодейском убийстве Жанны Басовой, кошмаре последних дней. Жаба (подпольная кличка, присвоенная Басовой народом) была воплощением моего личного краха, символом моей несовместимости с этой жизнью. Казалось бы, её смерть должна была принести мне если не торжество, то хотя бы некоторое облегчение. Но нет. Бетонная плита под названием депрессия, которую я тащила на себе последние годы, придавила меня еще сильнее.
Много лет назад я написала детектив. Два года мук и счастья, частица собственной души, вложенной в персонажей, напряжённые усилия ума, измыслившего хитрое загадочное убийство и нити, ведущие к логически безупречной разгадке, не пропали втуне: роман был опубликован. Зато «пропала» я сама. Махнув рукой на семью, друзей, профессию и весь этот скучный суетный мир, я погрузилась в создание собственного — мира воображаемых героев с их бедами, радостями, триумфами, душевными язвами и страстями. Итогом стали тринадцать детективных романов и Бог весть сколько потерь. Сначала коллеги перестали приглашать на конференции и предлагать работу по специальности. Потом потихоньку исчезли друзья, смирившись с тем, что у меня никогда нет времени на встречи и разговоры. Следом ушёл муж, выразив напоследок надежду, что новая жена будет хотя бы изредка его замечать. Более экспрессивная дочь перед переездом к свекрови парфянской стрелой не ограничилась. «Я жизнь положила, чтобы добиться твоего внимания! Даже следователем стала из-за твоих дурацких детективов: думала, ты наконец-то снизойдешь до разговоров со мной, хотя бы ради моих профессиональных реалий. Но куда там! Собственные фантазии тебе гораздо интереснее любых реалий и живых людей. Вот и оставайся с ними, бездушная тварь!»
Было больно, но я всё это проглотила и пережила. Ведь у меня оставались мои ненаписанные книги. И Круглов — друг детства, ставший в юности моим бескорыстным кавалером, да так и закрепившийся в этом статусе. Время от времени он звонил, мы выбирались куда-нибудь «в свет», и это спасало меня от страданий по поводу моего одиночества. В общем, я была если не и счастлива, то довольна жизнью. Но недолго — до тех пор, пока не заявила о себе Жанна Басова.
Назвать детективами ту продукцию, которую она выдавала, мог только полный невежда — или идиот. Её героини, обременённые прорвой придурковатых родственников, пекинесов, любовников, денег (но не мозгов), ни с того ни с сего вдруг бросались разгадывать какую-нибудь криминальную тайну. Совершив массу нелепых телодвижений, получали по башке, восстанавливали здоровье (попутно выясняя отношения со всей окружающей их фауной), снова погружались в пучину криминала и вылавливали там очередного любовника, который вместе с бриллиантовой бирюлькой преподносил в подарок исстрадавшейся «сыщице» дикую историю, претендующую на объяснение загадки. На самом деле, история окончательно похеривала все законы логики и здравого смысла, но ни утомлённая приключениями героиня, ни читатели с вынесенным «продукцией» мозгом на этом не заморачивались.
К моему ужасу, «продукцию» начали издавать (и покупать!) миллионными тиражами. Оскорблённая за свои романы, которые лелеяла годами, вкладывая туда всю душу и изобретательность и получая крохи роялти с жалких десятитысячных тиражей, я бросила писать и занялась техническим переводом. Моя жизнь обратилась в прах, у меня начались затяжные депрессии, и только надежда на то, что мир вскоре одумается и выкинет эту макулатуру на помойку, кое-как поддерживала мой угнетённый дух.
Но время шло, Жаба метала романы, как икру, а её по-прежнему издавали фантастическими тиражами. У неё появились многочисленные последовательницы, вытеснившие с прилавков остатки пристойных детективов, а мир всё никак не желал осознавать безумия происходящего. Читатели плевались, насмехались над Жабой на всех литературных форумах интернета, то и дело ловили её на плагиате, подозревали в использовании армии «негров», но продолжали читать. Я заливала слезами дорогие жилетки профессора Круглова, жалуясь на загубленную жизнь и собственную бездарность. Он гладил меня по голове, подкармливал антидепрессантами и говорил, что мои романы восхитительны, но оценить это способны только интеллектуалы, а их в мире всего-то процента два, причем большая часть читает исключительно классику. Я грезила о посмертном признании, но еще больше — о внезапной кончине Басовой.
И вот моя мечта (вторая) сбылась. Однажды утром я включила компьютер и наткнулась на кричащие заголовки новостей: «Страшная смерть знаменитой писательницы! Жанна Басова стала жертвой маньяка!» Описание кровавых подробностей от одного новостного сайта к другому менялось, но суть была одна: Басову зарубили топором в загородном доме, куда она удалилась, чтобы сотворить очередной шедевр.
