Телестерион [Сборник сюит] - [40]

Шрифт
Интервал

И в разуме, и в чувствах — с верой в Бога;
Свободны мы в любви — здесь не указ
Никто на свете — ни король, ни папа.
Он в жажде наслаждений не таился,
Да при дворе чем и живут еще?
И вдруг любовь твоя — мать-королева,
Величье сана с красотой Венеры,
В которой ты привык любить невесту,
И взор ее сияет обещаньем,
Как было прежде, райского блаженства.
Ведь юных грез и нежности не спрячешь,
Когда любовь невинна, как в Эдеме…
                ФЛОРЕС
И что ж там вышло? Прелюбодеянье?
Кровосмесительная связь у трона?
              ДОН ЖУАН
Могущество Испании уж в прошлом.
Филипп II не хочет с тем смириться,
Воюет с Фландрией, восставшей против
Владычества Испании, свобода —
Вот знамя Нидерландов и Европы
В тисках десницы короля Филиппа.
Дон Карлос молод, за свободу он
В игре страстей своих и государств…
Нет, заговор здесь вышел — за свободу
Мятежной Фландрии — маркизом Позой
Затеянный во краткий миг доверья
У короля. Маркиз убит. Дон Карлос
Пред инквизицией предстанет ныне,
И всех друзей его ждет та же участь.
                  ФЛОРЕС
Так, прибыл ты, как заговорщик, тайно,
Все сходится. Как дьявол все устроил!
Ай, ай!
                ДОН ЖУАН
              Что ты кричишь?
                   ФЛОРЕС
                                               Здесь Командор!
                ДОН ЖУАН
       (оглядываясь вокруг)
Часовня здесь. Гробница Командора
Со статуей его, — и что ж с того?
                   ФЛОРЕС
Да он стоит, ну, как живой, во гневе.
Ай, ай! Взглянуть мне страшно на него.

Входит монах, показывая знаками, что просит посторонних удалиться.


7

Там же. Входит донья Анна в трауре в сопровождении Фелисы; за решеткой в глубине дон Жуан и Флорес.


             ФЕЛИСА
Охота в день весенне-свежий
Скорбеть и плакать у могилы,
Добро бы здесь лежал супруг
Любимый, кабальеро милый,
А нет, всего старик суровый,
Который возмечтал о счастье
Владеть любовью красоты,
Что юности принадлежит,
Его же сыну, — то-то дьявол
Вмешался…
          ДОНЬЯ АННА
                      Дьявол — дон Жуан?
              ФЕЛИСА
Нет, дьявол служит кабальеро,
Который совращает женщин
Ему на радость.
          ДОНЬЯ АННА
                              К дон Жуану
Сама я обратилась, помнишь?
И, значит, я повинна в смерти
Супруга, данного мне Богом,
И мне не плакать у могилы,
Пусть он суров, совсем не милый,
Старик уже, — да в том-то ужас,
Как смерть сама играет мною,
И жизнь уходит, — как не плакать?
             ФЕЛИСА
Бежать отсюда без оглядки!
Твоим супругом не был он,
На ложе не успел взойти,
Не в силах, может быть, уже,
Ну, как Иосиф, ты ж Мария…
           ДОНЬЯ АННА
Оставь меня одну. Иди же.
А двери в сад не закрывай.
 (Усаживается на скамеечку, машинально меняя позу время от времени со всевозможным изяществом, а в двери видны река и далекие горы.)

               ДОН ЖУАН
Божественно разумна и прелестна,
    В тоске своей, как песнь, чудесна.
    И мне ее ничуть не жаль.
    О, как прекрасна в ней печаль!
    И в ней такая безмятежность,
    Как нега чистая и нежность,
         И где? Не там, в Раю,
    А здесь у жизни на краю,
          У жуткой тайны гроба,
         Что нас страшит, как злоба,
                 И жизни нет, —
     Во мраке ночи — вешний свет,
     А там далекая долина.
          О, дивная картина!
                 ФЛОРЕС
В нее вы можете войти. А я,
Пожалуй, выйду в монастырский сад.
                 (Уходит.)

Дон Жуан, выйдя из укрытия, опускается на колени у гробницы и смиренно молится.


            ДОНЬЯ АННА
Энрике, это ты? Впервые вижу
Тебя коленопреклоненным здесь.
И набожность твоя меня смешит,
Как шутовство в твоих аутос. Боже!
              ДОН ЖУАН
Простите, ради Бога, донья Анна!
Я не Энрике, друг его несчастный,
Кому доверились вы безотчетно,
Чем я польщен и счастлив видеть вас!
             ДОНЬЯ АННА
       (оставаясь на месте, лишь выпрямившись)
Как! Здесь у гроба?
               ДОН ЖУАН
       (на коленях, теперь как бы перед нею)
                                    Жизнь цветет повсюду,
Пока цветет; земля — наш парадиз.
          (Встает, как и донья Анна.)
У гроба ярче красота земная
    Сияет до небес, до Рая,
          И даже самый Ад
          Цветет, как в зное сад.
    Повинен я в грехах, во многих,
          Их нет лишь у убогих,
          Но даже в дни смиренья
    Во мне все громче дух сомненья.
Я утомлен раскаяньем моим,
    Весь мир — как смрад и дым,
    И полон скорби и унынья,
    Но вижу вот иные сны я.
    Как ангел-утешитель ты
Предстала здесь. О, чудо красоты!

Из сада с удивлением заглядывают Фелиса и Флорес.


          ДОНЬЯ АННА
Вся жизнь моя, как сон чудесный,
    Как отзвук вашей песни.
    В глазах моих от слез —
    Лишь отсвет купы роз,
         Да все в картинах
О свадьбах и о поединках,
    И алой струйкой кровь,
    А все любовь, любовь,
    Что поведет лишь к мести,
И мы не уцелеем вместе
    Из близких и друзей.
         Бегите! Поскорей!
Во имя дружбы и спасенья,
    Во имя возрожденья.
            ДОН ЖУАН
    Бегут ли от любви? У гроба
Здесь торжествует не любовь, а злоба
        К возвышенной мечте,
        К любви и красоте.
        Бегите вы! Свобода
             И мать-природа —
    Вот ваше царство, где любовь
        Восходит вновь и вновь.

Еще от автора Петр Киле
Восхождение

В основе романа «Восхождение» лежит легенда о русском художнике и путешественнике начала XX века Аристее Навротском, в судьбе которого якобы приняла участие Фея из Страны Света (это, возможно, и есть Шамбала), и он обрел дар творить саму жизнь из света, воскрешать человека, а его спутником во всевозможных странствиях оказывается юный поэт, вообразивший себя Эротом (демоном, по определению Платона), которого в мире христианском принимают за Люцифера.


Солнце любви [Киноновелла]

Киноновелла – это сценарий, который уже при чтении воспринимаются как фильм, который снят или будет снят, при этом читатель невольно играет роль режиссера, оператора или художника. В киноновелле «Солнце любви» впервые воссоздана тайна смуглой леди сонетов Шекспира. (Сонеты Шекспира в переводе С.Маршака.)


Сказки Золотого века

В основе романа "Сказки Золотого века" - жизнь Лермонтова, мгновенная и яркая, как вспышка молнии, она воспроизводится в поэтике классической прозы всех времен и народов, с вплетением стихов в повествование, что может быть всего лишь формальным приемом, если бы не герой, который мыслит не иначе, как стихами, именно через них он сам явится перед нами, как в жизни, им же пророчески угаданной и сотворенной. Поскольку в пределах  этого краткого исторического мгновенья мы видим Пушкина, Михаила Глинку, Карла Брюллова и императора Николая I, который вольно или невольно повлиял на судьбы первейших гениев поэзии, музыки и живописи, и они здесь явятся, с мелодиями романсов, впервые зазвучавших тогда, с балами и маскарадами, краски которых и поныне сияют на полотнах художника.


Солнце любви [Киноновеллы. Сборник]

Киноновеллы – это сценарии, которые уже при чтении воспринимаются как фильмы, какие сняты или будут сняты, при этом читатель невольно играет роль режиссера, оператора или художника. «Огни Москвы» - это мюзикл из современной жизни. «Дом в стиле модерн» - современная история, смыкающаяся с веком модерна. В «Кабаре «Бродячая собака» мы вовсе переносимся в началло XX века. В «Солнце любви» впервые воссоздана тайна смуглой леди сонетов Шекспира.


Сокровища женщин

Истории любви замечательных людей, знаменитых поэтов, художников и их творений, собранные в этом сборнике, как становится ясно, имеют одну основу, можно сказать, первопричину и источник, это женская красота во всех ее проявлениях, разумеется, что влечет, порождает любовь и вдохновение, порывы к творчеству и жизнетворчеству и что впервые здесь осознано как сокровища женщин.Это как россыпь жемчужин или цветов на весеннем лугу, или жемчужин поэзии и искусства, что и составляет внешнюю и внутреннюю среду обитания человеческого сообщества в череде столетий и тысячелетий.


Опыты по эстетике классических эпох

«ОПЫТЫ по эстетике классических эпох» - это эссеистика поэта и философа, основанная не столько на штудиях известных источников, а прежде всего на живом восприятии произведений искусства античности и эпохи Возрождения в странах Европы и Востока, словно автор провел в странствиях тысячелетия, наблюдая воочию величайшие эпохи в истории человечества, что можем проделать и мы, последовав за ним.