Телестерион [Сборник сюит] - [41]

Шрифт
Интервал

        О, небо! О, блаженство!
    Постиг я тайну совершенства
    Природы женской и любви
    С певучим ропотом в крови.
    Могу я петь, творец искусства,
    Источник пламенного чувства!
                 ФЛОРЕС
         (глядя на статую Командора)
Ай, ай! Он ожил! В гневе!
               ДОН ЖУАН
                                                Командор?!

Донья Анна с Фелисой в недоумении уходят.


О, донья Анна! Мне придти позвольте
Увидеться с Энрике, прежде чем
Расстанусь с вами, может быть, навеки.
              ДОНЬЯ АННА
    (обернувшись, долго смотрит на дон Жуана)
Да, хорошо. Вам должно примириться,
Иначе жизни мне уже не будет.
             (Уходит.)
                ДОН ЖУАН
   (в приподнятом настроении)
Эй, Флорес! Что кричал?
                  ФЛОРЕС
                                             Он вовсе ожил.
И голову так повернул, как в гневе.
                ДОН ЖУАН
           (перед статуей)
В очах лишь отсветы от витражей;
А, может быть, зарниц за горизонтом, —
Но жизни в камне нет, да и откуда?
                  ФЛОРЕС
Гляди! Он головою покачал!
                ДОН ЖУАН
Ну-с, баста! Пригласи его на ужин.
Небось, проголодался, как и я.
Мне кажется, прошли не дни, а годы,
Как я в Мадрид вернулся столь некстати,
Но, к счастью, встретил донью Анну вновь
И ожил я душой для новой жизни.
Ну, что?
                  ФЛОРЕС
                Ай, ай! Я голос потерял
И знаком пригласил. И он кивнул!
           (Убегает в страхе.)

Дон Жуан, рассмеявшись, удаляется.


8

Дворец Командора. Гостиная, где собираются гости, среди них Исабель и Луис с музыкантами, и покои доньи Анны. Энрике проходит в комнату, где донья Анна, одетая для вечера, в нерешительности примеривает черную шаль.


               ЭНРИКЕ
Друзей актеров, прибывших вчера,
Я пригласил на вечер; обещал им,
Что ты хозяйкой явишься пред нами.
Пора покончить с трауром.
           ДОНЬЯ АННА
                                                    Пора?
Пора мне съехать? Дом принадлежит
Тебе; ни дня здесь не была хозяйкой,
У ложа новобрачной овдовев.
               ЭНРИКЕ
Фортуна зла иль благосклонна к нам
Не сразу и поймешь. Несправедливость
Несет в себе возмездие, ко благу
Невинно пострадавших; так случилось.
Я знаю, Провидение само
Вмешалось в наши судьбы, донья Анна!
            ДОНЬЯ АННА
У Провиденья имя — дон Жуан?
               ЭНРИКЕ
           (с изумлением)
Ты вся как осветилась вдруг сияньем.
Ужель столь имя это лучезарно
Для доньи Анны?
            ДОНЬЯ АННА
                                 Имя на устах.
В часовне, где молилась я смиренно,
Со мною рядом преклонил колени
Исполненный смиренья и тоски
Монах, я думала, нет, кабальеро,
Ну, ты, решила и заговорила,
Озвучивая мысли и молитвы
Невольно, как бывает в тишине,
Щемящей и тревожной для души.
Он слушал, глаз не поднимая с пола,
Но, чуткий слух весь обращая в зренье,
Он словно завораживал меня,
И я в испуге, как во сне бывает,
Вдруг поняла, что это дон Жуан.
                ЭНРИКЕ
Так, вот зачем вернулся он в Мадрид!
             ДОНЬЯ АННА
Что хочешь ты сказать?
                ЭНРИКЕ
                                               О, донья Анна!
Сокровище какое ты, не знаешь,
Не ведаешь сама, а он узрел,
Тобою призванный на помощь другу.
Ведь он ценитель тонкой красоты,
Пресыщенный любовью и успехом,
Он ищет совершенства, как художник.
             ДОНЬЯ АННА
Ты судишь по себе, ведь ты поэт,
А он всего беспутный кабальеро,
Молва не ошибается, я вижу.
                ЭНРИКЕ
Да знать и при дворе вся такова,
А на него клевещут для острастки.
            ДОНЬЯ АННА
А слава достается дон Жуану
С грядущим наказаньем за грехи?
                ЭНРИКЕ
Я видел друга в нем, им восхищался,
Но он убил отца, пусть поневоле;
Долг сына отомстить за смерть отца,
Он это знает, пусть не ищет встречи
Со мною ли, с тобою ли едино.
            ДОНЬЯ АННА
Нет, не искал со мною встречи он.
Укрылся он в монастыре, услышав
О бедствиях инфанта и друзей.
В часовне он, меня узнав у гроба,
Колени преклонил, смиренья полный.
                 ЭНРИКЕ
Да, пред тобою, знаю дон Жуана.
            ДОНЬЯ АННА
Нет, полон он раскаянья, как грешник,
Винясь за зло, какое причинил
И женщинам, да и мужчинам тоже,
Особенно кого лишил он жизни.
                ЭНРИКЕ
Так я поверил! Дон Жуан молился
Пред красотою доньи Анны, полный
Смиренья и восторгов, как и я.
            ДОНЬЯ АННА
А если так, что ж на него сердиться?
Кто лучше и безгрешнее из вас,
Ну, в отношении меня хотя бы?
                ЭНРИКЕ
Некстати возвратился он. Дон Карлос
В опале, с ним же все его друзья,
Как заговорщики у трона.
            ДОНЬЯ АННА
                                                  Да.
Вот почему в монастыре укрылся,
Одетый, как монах. Я обещала
Его принять, чтоб вас здесь примирить
Во избежание несчастий новых.
                ЭНРИКЕ
Нас примирить способна только кровь.
             ДОНЬЯ АННА
Когда король преследует как сына,
Так и друзей его, орудьем чьим
Ты хочешь выступить, пусть поневоле?
                ЭНРИКЕ
Пускай не ищет встречи ни со мною
И ни с тобой, особенно с тобой,
Иначе мне придется с ним сразиться,
Как честь велит.
             ДОНЬЯ АННА
                              И будешь им сражен,

Еще от автора Петр Киле
Восхождение

В основе романа «Восхождение» лежит легенда о русском художнике и путешественнике начала XX века Аристее Навротском, в судьбе которого якобы приняла участие Фея из Страны Света (это, возможно, и есть Шамбала), и он обрел дар творить саму жизнь из света, воскрешать человека, а его спутником во всевозможных странствиях оказывается юный поэт, вообразивший себя Эротом (демоном, по определению Платона), которого в мире христианском принимают за Люцифера.


Солнце любви [Киноновелла]

Киноновелла – это сценарий, который уже при чтении воспринимаются как фильм, который снят или будет снят, при этом читатель невольно играет роль режиссера, оператора или художника. В киноновелле «Солнце любви» впервые воссоздана тайна смуглой леди сонетов Шекспира. (Сонеты Шекспира в переводе С.Маршака.)


Сказки Золотого века

В основе романа "Сказки Золотого века" - жизнь Лермонтова, мгновенная и яркая, как вспышка молнии, она воспроизводится в поэтике классической прозы всех времен и народов, с вплетением стихов в повествование, что может быть всего лишь формальным приемом, если бы не герой, который мыслит не иначе, как стихами, именно через них он сам явится перед нами, как в жизни, им же пророчески угаданной и сотворенной. Поскольку в пределах  этого краткого исторического мгновенья мы видим Пушкина, Михаила Глинку, Карла Брюллова и императора Николая I, который вольно или невольно повлиял на судьбы первейших гениев поэзии, музыки и живописи, и они здесь явятся, с мелодиями романсов, впервые зазвучавших тогда, с балами и маскарадами, краски которых и поныне сияют на полотнах художника.


Солнце любви [Киноновеллы. Сборник]

Киноновеллы – это сценарии, которые уже при чтении воспринимаются как фильмы, какие сняты или будут сняты, при этом читатель невольно играет роль режиссера, оператора или художника. «Огни Москвы» - это мюзикл из современной жизни. «Дом в стиле модерн» - современная история, смыкающаяся с веком модерна. В «Кабаре «Бродячая собака» мы вовсе переносимся в началло XX века. В «Солнце любви» впервые воссоздана тайна смуглой леди сонетов Шекспира.


Сокровища женщин

Истории любви замечательных людей, знаменитых поэтов, художников и их творений, собранные в этом сборнике, как становится ясно, имеют одну основу, можно сказать, первопричину и источник, это женская красота во всех ее проявлениях, разумеется, что влечет, порождает любовь и вдохновение, порывы к творчеству и жизнетворчеству и что впервые здесь осознано как сокровища женщин.Это как россыпь жемчужин или цветов на весеннем лугу, или жемчужин поэзии и искусства, что и составляет внешнюю и внутреннюю среду обитания человеческого сообщества в череде столетий и тысячелетий.


Опыты по эстетике классических эпох

«ОПЫТЫ по эстетике классических эпох» - это эссеистика поэта и философа, основанная не столько на штудиях известных источников, а прежде всего на живом восприятии произведений искусства античности и эпохи Возрождения в странах Европы и Востока, словно автор провел в странствиях тысячелетия, наблюдая воочию величайшие эпохи в истории человечества, что можем проделать и мы, последовав за ним.