Технонекрофил - [3]

— Д-да, — сказал он вслух, чуть заикаясь, — промозглая сырость вызывала дрожь, — пози-тронных… эмиттеров мне здесь не достать. И не надо.

Он вытащил из кармана листок в клеточку, ручку и повернулся к прибору. Первым делом надо было определить, откуда запах.

Все оказалось не слишком страшно: сгорели четыре лампы, и то не из самых дефицитных. Он надеялся, что ему хватит денег. Было не особенно сложно раздобыть монеты, имевшие хождение в 1965 году. Ему предлагали и бумажные деньги, но он не решился. Во-первых, эти трешки и червонцы выглядели бы здесь подозрительно потрепанными, во-вторых, купюра, как и человек, попадая в прошлое, имеет шансы встретиться с самой собой — более новой купюрой с тем же номером: хоть и маленький, а все-таки лишний риск. Куда как надежнее было прикупить рубли, три монеты за доллар.

Коллекционеры не любопытствовали, чем ему плохи совершенно такие же рубли более поздних годов выпуска. Если у человека патологическая страсть к простым советским монетам 1965 года, это его право: у каждого, как уже отмечалось, свое хобби. Попросить, что ли, какую-нибудь добрую киоскершу или кассиршу обменять обычный рубль на юбилейный, в честь 20-летия Победы, и отвезти этим ребятам в качестве большого спасибо?..

А вот порадовать здешних нумизматов ответным подарком вряд ли возможно. Он хмыкнул при мысли о том, как бы отреагировал продавец в «Радиотоварах», получив от покупателя монету с надписью «5 рублей» на реверсе и двуглавым крылатым ананасом — на аверсе… Такого эксперимента ставить не следовало. Тем более, что в своем паспорте он не был полностью уверен. Не мог же он сказать торговцу с рынка, что ностальгический документ ему нужен не баловства ради, а для использования по прямому назначению — удостоверять личность.

Но разве коренные обитатели этого пространства-времени приобретают нужные им предметы исключительно официальным путем? И только за деньги?

Как и положено настоящему разведчику, он просидел пару часов в уборной, пока Дом культуры не заполнился народом, — чтобы не привлечь внимания вахтера. В холле глянул на щит с газетами: да, спасибо, кажется, не промазал — год 1965, май. Значит, в запасе несколько недель или даже месяц. Теоретически время есть. Практически же — без крыши над головой и с сомнительными документами лучше здесь не задерживаться. Так что поторапливайся.

Он пошел вниз по улице, к метро, стараясь контролировать выражение лица. Спокойствие, только спокойствие… Не таращить глаза на встречных прохожих, не замедлять шага. Обычных людей не видал? Пожилой работяга с кудрявым чубом, торчащим вперед, с бутылкой кефира в руке; круглолицая пионерка — русые косы из-под малиновой, шитой золотом тюбетейки; красавец-мужчина — шкиперская бородка и очки в черной оправе; девушка, удивительно похожая на молодую Пьеху — только не смотреть в упор, не задерживать взгляда.

Местность была знакома. По этой улице он ходил ежедневно тридцать лет подряд, и позднее часто бывал тут. Оказалось, улицы — как люди: меняются незаметно и постепенно, но сравнивая лицо «тогда» и «теперь», и не поверишь, что видишь одну и ту же персону. Эта улица и та, по которой он недавно возращался из редакции «ТВ-Видео-Текник-Ревыо»… Как будто одинокая женщина средних лет, бедная, но честная, вселилась в квартиру, из которой съехала безалаберная богемная девка. И как будто обе они — твои родственницы или подруги. Тебя умиляет порядок и уют, и в то же время жаль сумасшедших граффити на стенах, музыкального центра, двухметрового постера с лысым Витасом и двуспального матраса на полу… И нельзя давать волю эмоциям, что бы ты ни увидел. Милиционеры с усталыми добрыми глазами, в белых летних фуражках — они тут как тут, они бдят.

В киоске «Союзпечати», прилавок которого показался ему чересчур бледным, с одинокими цветными пятнами «Огонька» и «Крокодила», он купил «Известия» — газетный лист пригодится завернуть добычу, к тому же человек с газетой больше похож на «своего». Можно заодно ознакомиться с последними новостями. «Крупная победа советской науки» — на четверть полосы фотография обратной стороны Луны. Мельче: «Заботы хлопкоробов», «Вести с полей», и справа от Луны — «Зверская расправа расистов». Что из этого попало бы на первую полосу сейчас… то есть тогда… словом, через сорок лет? «Крупная победа российской науки»? «Заботы хлопкоробов» — заботы не наши. «Вести с полей» — такой заголовок возможен, но, скорее всего, был бы снабжен подзаголовком. А драки нью-йоркских чернокожих с белой шпаной на первую полосу точно не потянули бы. Мало нам проблем на собственной территории?..

Надо было пройти мимо краснокирпичного пятиэтажного здания школы. Где-то в этом здании сейчас находился Саня Борисов пятнадцати лет отроду… листал в парте Ефремова и тут же поднимал честные глаза на указку Маргаритищи… или, может, сегодня он замотал первый урок и сидел на чердаке другого дома, серого, в глубине квартала, над книжкой, ловушкой для голубей или усовершенствованным радиоприемником собственной конструкции… Факт не ужасал, но и встречаться с Саней-младшим не хотелось. С бестолковым сопляком, который ни черта не понимал в происходящем, половины не знал или не замечал, а другую половину интерпретировал неправильно.