Техники и технологии в сакральном искусстве. Христианский мир. От древности к современности - [125]
По второй росписи «сверх иконостасного подряду» были сделаны «прибавошные резные дела»: 29 резных штук в гзымзы, 6 штук над царскими, северными и южными дверями, 2 больших резных шпренгеля над пророками, 2 штуки фруктов над ангелами; «резные штуки, что поставлены над иконостасом в перемычках каменных» – 20 больших и средних фруктов, 46 больших, средних и малых лябров[720] и 18 резных штук.
В итоге суммарная стоимость резных работ была равна 210 рублям 27 алтынам 5 деньгам.
Н. Н. Соболев, рассматривая набор мастерских снастей и инструментов, применявшихся мастерами в последней четверти XVII в., писал: если для более ранней и технологически сравнительно простой плоской «фряжской» резьбы не требовался разнообразный инструмент, то изготовление резьбы объемно-скульптурного убора флемских иконостасов было невозможно без использования более сложных приемов обработки дерева и применения довольно разнообразного подбора снастей. Новой технологией резного дела и дифференцированным инструментарием владели приехавшие в Москву мастера из «так называемых литовских эмигрантов» – они умели выполнять утонченные виды работ[721]. Столярная мастерская снасть Клима Михайлова, примененная им, в частности, при производстве работ в Воскресенском монастыре, в июне 1680 г.[722], включала: большие и малые струги, шархенбей (вероятно, шерхебель)[723], большие, средние и малые пилы; большие и малые долота – прямые, круглые, косые[724], «кривые», «такаренные»; большие и малые клепики[725], кружало[726], молоты, напарья[727], буравик (бурав), шила, деревянные тиски, из перечня И. Е. Забелина[728] в этот список можно добавить рубанки, в том числе цанубель[729] и голтель[730], гзым-зубила[731], терпуги[732].
В сравнении с работами резчиков труд столяра Михея Микитина «от гладкие столярские работы, которая работа из дела вышла», был оценен в 4 раза меньше – 52 рубля 30 алтын. В 198-м сентябрьском году (1689/1690) М. Микитин сделал все, кроме шпренгелей.
На лесные припасы – дубовые, липовые и сосновые доски, а также облые липины и др. – пошло 40 рублей.
В том же 198-м сентябрьском году наряду с изготовленным резным набором у мастеровых людей также были «росчаты» царские двери с сенью и 4 клейма «розных мест», однако часть штук, которые «того иконостаса к совершенству надобно, – и того делать не роздано, потому что на то строение денег не дано».
На пояс Страстей Господних, который назван в документах «прибавленным», т. е. можно предположить, что вначале он не был включен в иконографическую программу иконостаса, потребовались дополнительные средства – 7 рублей 16 алтын 4 деньги – «столяром за лес, за флемованые дорожики и за витые столбы и за резные коптели»[733].
Таким образом, на создание деревянного каркаса, включая закупки лесных припасов, а также столярные и резные работы, пошло в общей сложности 340 рублей 7 алтын 5 денег.
Для сопоставления трат на другие виды иконостасных работ можно сказать, что на золочение – закупки и оплату мастеров – пошло не менее 71 рубля 25 алтын; сумма включала приобретение в Москательном ряду 4-х пудов 25 фунтов клея «карлуки» и выплаты золотарю Алексею Степанову с товарищами за закупки полимента, красок и иных припасов, а также грунтовку и золочение деревянного резного набора («резных штук») и передел 72 золотых монет.
Надо сказать, что общее количество золотых, использованных на золочение иконостаса и на иконописные работы, вычислить по имеющимся документам довольно сложно, поскольку общий расход монет не был заложен в первоначальной смете, золотые поступали к мастерам по мере необходимости, т. е. неоднократно и порциями, при этом цифры затребованного и выданного «сырья» для дела не совпадали. По документам прослеживается указание на 10 золотых по смете в начале работ, затем на золочение «прибылых дел» потребовалось еще 62.
Здесь можно отметить, что все приведенные траты, за исключением выплат за передел 62-х золотых монет (12 рублей 13 алтын 2 деньги), в целом примерно составляли подрядную сумму, объявленную до начала работ К. Золотаревым.
Иконописные работы выполняли, как уже было сказано, два контингента мастеров: штатные Оружейной палаты по службе и подрядчики.
Особый интерес иконописные работы для «второго» иконостаса церкви Иоасафа царевича в Измайлове представляют с точки зрения их организации: из документа, датированного 4 мая 1688 г., известно, что задание было распределено между двумя коллективами иконописцев – один состоял из жалованных мастеров и учеников, другой – из кормовых Оружейной палаты. Присланным из Посольского приказа по требованию Оружейной палаты жалованным иконописцам Михаилу Милютину с товарищами, всего 8 человек, в том числе Егор Терентьев, Спиридон Григорьев, Федор Нянин, Тимофей Резанцов, и ученикам Ивану Аникиеву, Семену Амфилофьеву, Михаилу Матвееву были поручены 4 местные иконы: образ Всемилостивого Спаса, Богородицы, царя Иоасафа и учителя Варлаама, а также 6 образов в царские врата, северные и южные двери и 5 икон апостольского пояса
