Техника и вооружение 2014 03 - [18]
Забегая вперед, скажем — увязла, но ненадолго.
Праздничный торт по случаю 21-й годовщины ввода «Энтерпрайза» в боевой состав ВМС США. Ноябрь 1982 г.
Личный состав «Энтерпрайза» долгое время не распространялся о данном событии. Да и ежегодные отчеты о деятельности авианосца появились в открытом доступе только фактически в 2000-х гг. Однако постепенно пелена секретности с событий 28 апреля 1983 г. стала спадать, и на различных форумах появились откровения моряков «Энтерпрайза». Одно из таких воспоминаний удалось найти на сайте www.mooj.com — форуме тех, кто служил на АВМА «Энтерпрайз». Материал разместил бывший член команды авианосца, находившийся на корабле в тот день. Данный материал поистине уникален и позволяет пролить свет на истинные причины случившегося. Приведу его полностью, с минимальными купюрами.
«Итак, вот что на самом деле произошло 28 апреля 1983 г.
На часах было 7.00 утра, и мы как раз почти подошли к мосту Золотые ворота. Я тогда служил машинистом у маневрового клапана на второй установке (судя по всему, автор входил в состав расчета боевого поста, обслуживавшего главный турбозубчатый агрегат второго эшелона главной энергоустановки авианосца — каждый из четырех таких эшелонов включал два ядерных реактора, одну паровую турбину и один главный турбозубчатый агрегат. — Прим. авт.). Мы были чертовски рады, что наше плавание подошло к концу. Мы все думали о том, что будем делать, когда сойдем с нашей посудины. Пицца и пиво было самым популярным желанием для большинства из нас.
Как известно, ограничение по скорости в Заливе составляет 5 узлов. Гпавный двигатель № 2 (вероятно, речь здесь идет о главной турбине, входящей в состав ГТЗА. — Прим, авт.) немного барахлил, проблема была с поддержанием вакуума, поэтому мы получили из центрального поста приказ на 10 узлах выключить главный циркуляционный насос. Я передал данный приказ моему сменщику, Майку Йонтсу, и вахтенному офицеру лейтенанту Wojey. Я сменился с дежурства и отправился на полетную палубу посмотреть, как мы будем проходить под мостом и причалы Сан-Франциско.
День был весьма облачный, а когда мы миновали порт Сан-Франциско, начался ливень. Дождь лил, словно из ведра. Все бросились в укрытие, причем морские пехотинцы двинулись СТРОЕМ! СТРОЕМ!!!.. Тогда я спустился вниз в свой кубрик и стал ждать, когда же мне посчастливится сойти с корабля.
Тем временем внизу, на второй установке парни на EOS (закрытый или герметизированный пост управления. — Прим, авт.) болтали и с нетерпением ждали окончания последней за этот поход вахты. Внезапно примерно в 9.30 сработала сигнализация о падении вакуума на главном двигателе № 2. Вакуум упал до 17 дюймов или около того, прежде чем ситуация стабилизировалась (вероятно, речь идет о давлении 17 дюймов ртутного столба, т. е. около 431 мм рт. от. — Прим. авт.). Естественно, что гребной винт № 2 перешел в свободное вращение. Майки не заметил этого, и Wojey не заметил, и в конечном итоге они за это поплатились. Вообщем нас стало сносить. Проблема с валопроводом и гребным винтом не была бы столь значительной, если бы не большое количество дождей той зимой. Глубина фарватера должна была быть 42 фута (около 12,8 м), но в результате того, что из-за сильных дождей в залив вынесло много осадков, глубина фарватера была только 36 футов (около 11 м). Итак, нас стало сносить в сторону, а затем у нас заклинило гребной винт № 1. Я услышал непонятный шум, а парень, который убирал наш кубрик, заметил: «Что-то не так». Я сказал ему, что все в порядке, и мы просто разворачиваемся, предполагая, что шум шел от расположенных в корме двигателей. Затем наступила тишина, а потом — снова грохот. Затем опять тишина. И тут этот парень из реакторной боевой части стал переходить с правого борта на левый, причем шел он ПОД УКЛОН! Тогда он сказал, что мы только что сели на мель. Я ответил, что это полная ерунда. Мы побежали наверх и увидели, что правый борт корабля на 25–30 футов (7,6–9,1 м) приподнялся из воды. Дьявол, мы действительно СЕЛИ НА МЕЛЫ Я вернулся назад в кубрик. По трансляции прозвучало: «Личному составу ремонтной группы механического дивизиона прибыть к установке № 4 и установке № 1». Тогда я сказал, что пойду спать, и попросил разбудить меня, когда это все закончится.
Прошло три с половиной часа, а мы все еще были на том же месте, причем теперь в теплообменник из-за борта поступала не вода, а ил. Если я помню правильно, то нашим спецам пришлось аварийно глушить носовые реакторы. Они даже звонили специалистам по атомным энергоустановкам в Вашингтон. Становилось реально страшно… То, что эти парни полностью не потеряли контроль над реакторами — настоящее чудо.
Где-то около 5.30 (имеется ввиду 17.30. — Прим, авт.) начался прилив, который снял нас с мели, и около 6.00 мы уже были у причала. Я сошел с корабля только чтобы сказать «Привет!» моему брату, его жене и ее родителям, обнять их, после чего вернулся назад, чтобы остановить вторую установку. Я так и не покинул причал в первый день.
Майки и Wojey попали под расследование. WoJey и кэптен получили выговор с занесением в их служебные карточки. Для Келли это вылилось лишь в задержку с получением его первой (адмиральской) звезды, а для лейтенанта (Wojey) карьера на атомном флоте завершилась. Вскоре он покинул службу. Вот как мы на самом деле сели на мель.
