Техника и вооружение 2013 11 - [13]

ЗРК М-1, особенно в его первоначальной модификации, не был лишен недостатков. Явно низка была его боевая производительность (два залпа в минуту), не позволявшая даже «тройке» из крейсера пр.58 и двух БПК пр.61 устоять при нанесении по ним штурмового удара авианосных истребителей-бомбардировщиков хотя бы в течение четверти часа, что позволило бы советским морякам выбрать «главную цель» и выдать целеуказание на четыре ПКР П-35 первого залпа крейсера. Даже в идеальном случае зенитные ракеты успели бы сбить на дальней и на ближней границах зоны поражения всего по 4–5 из 12 самолетов вражеской эскадрильи.

По оптимистическим расчетам начала 1960-х гг., даже крупное соединение советского флота, включавшее по три ракетных крейсера пр.58, БПК пр.61 и эсминцев типа пр.56А с комплексом «Волна», смогло бы отразить атаку девяти вражеских самолетов, летящих с дозвуковой скоростью на средних высотах с вероятностью не более 0,6.

Ракетный крейсер пр.1134 «Севастополь». Средиземное море, 1970-е гг.

БПК пр.57А. 1983 г.

Эсминец пр.56А «Возбужденный». 1981 г.

Применение в аппаратуре станции «Ятаган» элементной базы 1950-х гг. определило необходимость ее длительного прогрева (около 5 мин), что существенно превышало время подлета низколетящей цели от момента ее обнаружения. При этом даже при «прогретой» аппаратуре интервал от получения целеуказания до старта ракет составлял около 40 с, а до поражения цели на дальнем рубеже — почти минуту.

Двухступенчатая схема ЗУР В-600 и В-601 создавала угрозу поражения соседних кораблей падающими стартовыми ускорителями, так как установленные ограничения по их взаимному маневрированию неизбежно нарушались бы в реальной боевой обстановке.

Однако даже при ограниченной боевой эффективности ЗРК М-1 представлял серьезную угрозу для авиации противника. Никому не хотелось быть сбитым над океаном, даже добившись прорыва к цели большинства истребителей-бомбардировщиков, атакующих советские корабли. Поэтому с внедрением комплекса «Волна» за рубежом стали уделять все большее внимание созданию авиационных противокорабельных ракет, позволявших пилотируемым самолетам не входить в зону поражения ЗУР. Но эти авиационные ракеты было проще отвлечь средствами помехопостановки. В конечном счете, эффективность ракетных ударов с воздуха по кораблям заметно снижалась по сравнению с непосредственным бомбово-штурмовым ударом пилотируемых самолетов.

М-1 стал первым серийным образцом отечественного корабельного зенитного ракетного оружия, который позволил освоить на практике эксплуатацию ЗРК и их боевое применение, сформировать соответствующие специализированные службы, создать необходимую инфраструктуру арсеналов флота, оснастив их оборудованием для сборки, хранения, проведения регламентных работ и проверок ракет, а также подготовить специалистов. Опыт, накопленный при разработке и эксплуатации ЗРК М-1 и его модификаций, был широко использован при дальнейшем совершенствовании зенитного ракетного оружия флота.

MRAP — панацея или только одно из средств?

Сергей Суворов, кандидат военных наук

Фото В. Вовнова.

Бронеавтомобили с повышенной степенью защиты от подрывов на противотранспортных минах впервые начали создаваться в ЮАР в конце 1970-х гг. Первой такой машиной стал южноафриканский БТР Casspir, предназначенный для ведения противопартизанских действий в Намибии. Намного позднее, в начале уже XXI в., когда армиям ведущих капиталистических стран тактика партизанской войны была навязана в Афганистане и в Ираке, было принято решение перенять опыт южноафриканских специалистов. Тогда-то и появилась программа MRAP (Mine Resistant Ambush Protected — минная стойкость и защита от действий из засад), предусматривающая создание бронированных автомобилей с высокой защитой от подрыва на минах и фугасах и хорошими показателями баллистической защиты.

В 1997 г. недалеко от столицы ОАЭ Абу-Даби, во время демонстрационного показа подрыва бронеавтомобиля Casspir на полигоне Макатра (Maqatra) в рамках демонстрационной программы международной выставки вооружений IDEX-97, автор этой статьи стал невольным свидетелем одного разговора. Беседовали начальник Главного автобронетанкового управления (ГАБТУ) МО РФ генерал- полковник С.А. Маев и главный конструктор отечественных колесных бронетранспортеров А.Г. Масягин. Генерал спросил у конструктора: «А ты сможешь сделать такую машину?» Тот ответил: «Если будет такой заказ и финансирование, то без проблем». Вспомнили у нас о подобных машинах уже в ходе второй чеченской кампании, а заниматься проблемой всерьез А.Г. Масягин начал через 10 лет и то — по заказу Внутренних войск МВД РФ, а не Министерства обороны.

Военные США и Великобритании, наступив на «афганские грабли», тоже вспомнили опыт военных из ЮАР. Компании BAE Systems, GM и другие стали лихорадочно скупать лицензии на производство южноафриканских броневиков и создавать на их основе обновленные версии подобных машин. Именно эту программу впоследствии назвали MRAP.

На сегодняшний день на различных международных выставках можно увидеть десятки образцов машин, выполненных по технологии MRAP. И каждый из разработчиков и производителей пытается убедить потенциальных клиентов, что именно их образец выполнен с соблюдением всех требований и обладает самой высокой степенью защищенности от подрыва на минах или самодельных взрывных устройствах (СВУ), приводя, порой просто фантастические цифры.