Потери бронетанковой техники от авиации на протяжении всей войны были незначительными по сравнению с потерями от огня артиллерии, мин и фугасов. В то же время сведения о потерях противника завышались в несколько раз как немецкой, так и советской стороной.
В этой связи интересно привести введенные в действие в июне 1944 г. немецкие «Правила подтверждения уничтожения бронетехники экипажами самолетов», на основе которых командование люфтваффе должно было оценивать успехи своих летчиков в борьбе с советскими танками. Согласно этому документу, устанавливались три степени поражения бронетанковой техники (танк, САУ, бронемашина): полное уничтожение, выведение из боя и неспособность к движению.
Объект бронетанковой техники считался уничтоженным, «если он так разрушен пожаром или взрывом, что более не способен к движению и ведению боя». При этом дым или кратковременный пожар в расчет не принимались, «так как они могут быть вызваны приспособлением для дымопуска или горением запаса бензина, находящегося на броне».
Если бронеобъект противника находился на территории, занятой немецкими войсками, и его экипаж вследствие обстрела или бомбардирования с воздуха полностью покинул машину и уничтожен или взят в плен, то техника классифицировалась как выведенная из боя.
Когда бронеединица получала повреждения гусениц, ходовой части, мотора и других агрегатов, необходимых для движения, или же она попала в непроходимое место (трясину, ров, овраг) и там застряла, то признавалась неспособной к движению.
Боевые победы над бронетехникой противника должны были записываться немецким летчикам в тех случаях, когда произошло либо полное уничтожение бронеединицы, либо она была выведена из боя при условии, что наземные войска не применяли по ней оружия, либо она приведена в неподвижное состояние и попала в руки наземных войск.
Для признания победы было достаточным подтверждение, сделанное воздушным свидетелем, не принадлежащим к экипажу самолета, наземным свидетелем или фотоснимком. К донесениям командира авиационного соединения, командира экипажа и свидетелей прикладывалась «наглядная схема, из которой по возможности была бы видна общая наземная обстановка в момент атаки».
Следует отметить еще одну важную особенность «Правил…». В них говорилось: «Формальное подтверждение уничтожения экипажем бронеединицы должно быть поставлено …на второе место» по сравнению с осознанием того, что экипаж «посредством уничтожения бронецели принял решающее участие в наземном бою». Каждый летающий экипаж должен «гордиться фактом уничтожения опасного оружия для наземных войск». Причем уничтожение бронееденицы в общей оценке при представлении к награждению приравнивалось к сбитому самолету противника.
Вместе с тем «старание получить подтверждение или признание уничтоженной бронеединицы ни в коем случае не должно повлиять на быстроту готовности экипажа к выполнению новой боевой задачи».
Как видно, почти во всех случаях для подтверждения поражения бронетанковой техники противника она должна была попасть в руки немецких войск, что в условиях наступления Красной Армии было почти нереальным. Кроме того, высокая значимость моральной составляющей победы над бронированным противником позволяла немецким командирам ограничиваться лишь донесениями самого экипажа и воздушных свидетелей — других экипажей из состава группы, а также фотоснимками.
Здесь необходимо учитывать, что фотокинопулеметы на самолетах (если таковые имелись) фиксировали не столько результат действия, сколько факт попадания снарядов в бронеобъект, а фотоснимки района удара (поля боя) не позволяли в полной мере объективно оценивать результативность действия авиации.
Например, на одной из конференций по обмену опытом войны командир 3-го гвардейского штурмового авиакорпуса генерал-лейтенант В.В. Степичев так высказался по этому поводу: «У меня и моих командиров здесь какое- то непонимание того, как этот вопрос сейчас ставится. Требуют, чтобы штурмовики обязательно фотографировали результаты бомбометания. Это для меня понятно, когда работаем мы по скоплениям войск, колоннам, мостам, ж.д. станциям. Но я никак не могу понять одного момента: работаем мы на поле боя — и вот, к примеру, 14 самолетов работают с круга, поочередно сбрасывают бомбы, и производится фотографирование, или под Орлом — проходят 180 самолетов в группах и все бомбят. После получается список — горят 36 танков, но била ведь и артиллерия 7-й армии. Как рассудить эти фото, чтобы не пойти на ложь? Для чего здесь фотоконтроль? Для того, чтобы удовлетворить некоторых чиновников. Зачем мне фото с воздуха, если я сам на горе и все вижу. …Необходимо подходить реально: там, где ярко выраженная цель, там снимки должны быть 100 %».
По этим причинам начиная с середины войны в ВВС Красной Армии победы над танками противника летчикам-штурмовикам старались записывать лишь па основании официальных подтверждений наземных войск. Большая часть боевых вылетов контролировалась специальными контролерами от штабов частей и соединений, а донесения в вышестоящие штабы нередко проверялись специальными комиссиями, работавшими в районах действий авиации. Судя по документам, подтверждалась, как правило, лишь третья часть заявленных побед.
