Театральные записки (бриколаж) - [61]

Леник, как всегда, концептуально: «Дело в том, что у неё каждая вещь не соответствует своему назначению: кровать, но ней не спят; зеркало, но в него невозможно смотреться, сервант, но в нём нет хрусталя. Вещи не выполняют своей функции, поэтому их не замечаешь.»

Я ещё кипячусь, но уже соглашаюсь, что комната не получилась. Потому что не отразилась «двойственность». То ли сервант, то ли шкаф – не потому, что старый, а потому что сервант, но не с хрусталём, а сувенирами, кровать-не-кровать потому что на ней не спят. И так всё.

Леник: «Было бы классно, интересно описать её комнату, как комнату человека, который сделал свою комнату сам, у которого всё не просто так. Вещи не соответствуют своей функции, но ведь и жизнь ЗэМэ «нелепа» и тоже «не соответствует своей функции».

Обо всём этом мы философствовали уже миролюбиво, и ещё мы говорим о том, что в её комнате чувствуешь, что всё, что в ней есть – это только половина: одно кресло, а должно быть – два, одна кровать, но их было две, кажется, что и книжный шкаф где-то есть второй, парный Зэмэшкиному. Как на её портрете: есть жёлтая полоса. Почему? Где-то должно быть продолжение. Откуда эта оранжево-жёлтая желтизна? А может быть, с портрета С.Ю., ибо он весь написан этим цветом.

– Как пустыня! – Шутим мы. – И вот она смотрит на эту пустыню, на его плечо, на время, ставшее прошлым.

Из нашего письма ЗэМэ

ЗэМэ, у себя в квартирах мы всё перевернули: понавешали всяких картин (рисовали друг для друга – у нас же нет Гаричева), фотографий, веток, даже где-то выкопали коренья и притащили в дом берёзовые наросты-грибы. Ещё мы накупили овса, душистого горошка и срезали ветки берёзы с набухшими почками… А теперь ждём «новых ботанических радостей» (мы же мартышки!).

И дай Бог, чтобы у Вас в театре всё было хорошо, да помогут Вам все боги мира (которые тоже люди) и Ваша ташкентская травка.

Сейчас она висит и у каждой из нас дома на самом видном месте, как Вы говорили. И мы верим, верим вдвойне, потому что для нас травка не только ташкентская, но и Ваша, Ленинградская, а всё, что связано с этим городом, должно нам помочь.

Прошёл почти год, перед очередными зимними каникулами

7 декабря 1975 г.

Лена Л. написала:

Сейчас уже седьмое, а через 6 минут будет уже 8 декабря. Очень быстро бежит время – уже декабрь! А я жду не дождусь, когда наступит 20-е, и нас отпустят на сессию. Страшная замотанность со второй сменой…

Сейчас, читая и пос-ти-га-ла Толстого Л. Н., я понимаю ясно, как нам не хватает времени думать – остановиться и подумать. Просто посидеть, откинувшись в кресле, и подумать. И пусть звучит музыка, а за окном идёт снег или дождь со снегом – всё равно! Главное, чтобы было время думать, а значит Жить. А то мы проносимся по дням, не успевая понять, что с нами происходит и что уже произошло, понять себя и сделать то, что должно.

Поражаешься до боли – сколько всего проходит мимо! Куда?! Можно ли вернуть или остановить Время?

Конечно, невозможно! Мы каждый день что-то теряем или приобретаем?!

Мне физически необходимо подумать, но я знаю, что в этой ситуации не спасут ни праздники, ни библиотечные дни – для этого нужен Ленинград!

Когда устаёшь, дни начинают бессмысленно крутиться перед глазами, вернее – в глазах, потому что ты не наблюдатель, а участник, активное действующее лицо в этом спектакле жизни.

Когда полно несбывшихся замыслов, непрочитанных книг, недоученных предметов, несданных в срок глав курсовой.

Когда мысли бродят, но выхода им нет.

Когда. и ещё 1000 раз – КОГДА.

И вот – ТОГДА. тогда тебе нужно только одно – наш Ленинград.

Ленинград – бестелесный, парящий, как мираж, мистический, духовный.

Там – через бессонные ночи, через потерю собственного физического веса, через сострадание (к ЗэМэ) и понимание высших человеческих ценностей, через приобщение к множеству Смыслов, кои недоступны в суете московской жизни, – ты очищаешься.

Происходит КАТАРСИС!

И потом мы долго не можем прийти в себя, переоцениваем то, что за время «бессмысленных баталий» стало весомым и вдруг обернулось мелочным и смешным в сравнении с тем простым и высоким смыслом необходимости просто Жить.

Образ Ленинграда складывается из весеннего запаха ветра с Балтики и рек, который мы условно называем – «как на Бассейной»; из бессонных ночей с разговорами о «Вечности и о Славе»; из бессмысленного шатания по улицам в ожидании встречи с ЗэМэ, спектаклей, вечера, утра, ночного поезда.

Ленинград – это ЗэМэ с её бездонностью и безмерностью во всём, даже в мере; и в чувстве Театра… Это чувство для меня есть основа всего – «ОЧИЩЕНИЕ».

Только в этом театре ты находишь все потаённые смыслы Бытия.

И всё остальное не важно – где взять деньги, чтобы отдать Вовк? – как буду сдавать старославянский? – что делать с зарубежкой?

Этого всего не существует, ты абсолютно свободен, ты живёшь в другой реальности, где всё так, как Ты хочешь.

Да, да – Здесь и Сейчас – на спектакле думать только о спектакле. Запоминать мелодию и слова, чтобы потом, когда на улице слякоть и холод пронизывает тебя до дрожи, петь.

– Дорогой, письмо напишешь?

– Дорогая, напишу!

– Дорогой, вернись скорее.