Театральные записки (бриколаж) - [33]
Что весь этот бред значит? Начало конца? Или продолжение маразма?
А наш новый спектакль («Балаганчик» А. Блока в первом действии и «Смерть муравья» Олжаса Сулейменова – во втором) уже по традиции два раза запрещали. Может быть, из-за чёрных воздушных шаров, которые в финале по замыслу с шумом лопаются на сцене.[48] Но всё-таки, в конце концов, после уверенных слов Леника, что всю ответственность она берёт на себя, как-то неожиданно спектакль разрешили. На радостях мы пошли пообедать в кафе «Марс». Всех вместе нас не сажали, мы устроили маленький скандальчик, но всё равно пришлось гордо удалиться. Устроились в кафе «Московском», заказали обед и шампанское. Обмывали свой провал-победу. Для комиссии мы играли очень плохо. Но вечером – неожиданный успех. Ради этих минут стоит жить. Радость творчества, преображающей игры примиряет нас со всей окружающей мутью.
Зэмэшенька, мы скучаем по Вам. И как хочется в любимый Ленинград – город настоящих чувств и подлинных, а не подменных, трагедий…
1978 г., весна
Родная Зэмэшка!
Как Вы там в своём туманном ленинградском далеке? У нас последняя неделя – парад-алле интересных встреч, людей, мыслей: Андрей Битов, Анатолий Эфрос, Игорь Золотусский. Всё это люди одного поколения, те, кто сейчас делает литературу, искусство, политику. Кто они? Что они?
Странное совпадение ситуаций: мы, человек десять студентов, слушаем, Он, ему от сорока до шестидесяти лет, говорит, искренне, с болью, на одном дыхании, исповедуясь. Мы видим друг друга впервые, мы совсем не знаем друг друга. Мы многое принимаем скептически, другое – с опаской, но ничто безоговорочно. Но самое главное, что ему это всё равно. Нет, конечно, надо, чтобы понимали, но как-то абсолютно абстрактно надо, не чтобы именно мы поняли, а чтобы просто говорить кому-то…
А вот личность Андрея Битова стала для нас открытием. Очень интересное лицо: странное сочетание современной угловатости, резкости и тонкости с блаженной округлостью подбородка, глаз, губ. Сразу бросается в глаза первое, но запоминается второе. И в словах тоже сочетание современного интеллектуала, чья изнеженная мысль приобретает причудливые формы, изящно лавирует между рифмами интеллигентских головоломок и апостола Веры. Мы привыкли говорить с писателем о его книгах, о языке, о жанре, о поэтике. А здесь – ни слова об этом. Битов говорил о том, что несколько лет назад он разуверился в человеке, он не видел выхода из тупика, он вдруг начал замечать, как вокруг стали уставать и отставать люди: вчера ещё был умным, а сегодня – уже дурак. И вдруг пришло понимание, что выход есть – это переход в другую систему ценностей, обращение к Богу, его духовной сущности, проявленной через любовь, творчество, природу, через любое мгновение, когда человек прорывает границу повседневности. Он говорил об этом долго, постепенно подводя нас к итогу своих размышлений. Он говорил, как проповедник, растолковывающий учение о Боге, Истине, Судьбе и о безвременье, требующем от человека подвига. А мы чуть ли не до конца разговора воспринимали все его слова как цепь метафор. Уже после лекции заговорили с Битовым о Пушкине. Молодость Пушкина совпала с эпохой «времени», и это счастливое совпадение для творчества: «Время – только для молодых!».
– А что если молодость приходится на эпоху безвременья?
Битов с лёгкостью, в пространство: «Очень плохо». – Потом соображает, что безвременье и молодость – это о слушающих его. Лёгкая растерянность, дальше что-то о безвременье и духовном подвиге. И опять мимо нас.
Мы провожаем его до лифта. Каскад наших вопросов: «А что для вас Искусство? Творчество? Бог?».
Битов разводит руками: «Бог – это Бог!» – двери закрылись и лифт уехал.
И вот мы мучительно вслушиваемся в то, что говорит Ваше поколение, а оно говорит и говорит, не обращая на нас никакого внимания…
А вот написать бы роман в письмах, переписка двух людей из разных времен, ОН и ОНА, ОН – из Вашего Времени, Она – из нашего Безвременья!..
1980 г.
Дорогая Зэмэшенька!
Вы говорите, что о Вас пишут курсовые в ЛГИТМиКе и даже собираются снимать фильм. А вот это наш вариант фильма о Вас.
Попытка сценария
Если проанализировать лексический состав статей о Вас, то можно увидеть, что чаще всего будут встречаться глаголы: опрокинула, взорвала, перевернула, разбила, проламывается, взрывается, врывается, – и так до бесконечности. Можно подумать, что речь идёт о торпедной ракете или ребёнке четырёх лет, не в меру расшалившемся. Авторов статей можно понять: они ищут определения Вашей эксцентрики, но говорят о ней словами неточными и необязательными. Мне кажется, что основу любой эксцентрики следует искать в мироощущении.
Вашим героиням (впрочем, как и Вам самой) свойственно жить ВОПРЕКИ данности, это – доминанта характера и творчества: любить вопреки возможности любить («Пять вечеров», «Не склонившие головы», «Сколько лет, сколько зим»), уйти вопреки любви («Визит старой дамы», «Сколько лет, сколько зим»), жить вопреки невозможности жить («Три сестры», «Кошки-мышки», «Последний срок»), об этом же поэтические программы (Марина Цветаева, Ольга Берггольц), быть некрасивой, там, где нужно быть красивой, умной, где надо быть глупой, и наоборот, и т. д.
