Театральные записки (бриколаж) - [25]

* * *

На острове Кюсю произошло извержение вулкана. Подробности показывают по телевидению. Огненным потоком течёт лава, леса на сопках пылают. Куда-то вниз, к побережью моря эвакуировали оставшихся в живых жителей, – показывают стариков, детей, матерей, – на них невозможно смотреть без содрогания, жалости и сочувствия. Идут, засыпанные пеплом, многих несут, в основном стариков, с обожжёнными лицами, плечами! Жуть!

И снова реклама, уже хочется разбить телевизор, глядя на эту, повторяющуюся каждые 15 минут, рекламу!

У людей такое горе! А те всё своё: «Кари-Мариле» – реклама какого-то соуса. Или ещё хуже, эта подержанная блондинка всё катается на лодочке, – реклама комнатного тренажа. Она сидит в лодочке, смотрит на вас оскаленной улыбкой и абсолютно стеклянными глазами, – она тренирует руки, вроде бы гребя вёслами, и одновременно ноги, которые во что-то упираются. Мы все эту «подругу» уже ненавидим, потому что в последующих городах она, слава Богу, перестала кататься на лодочке, поменяла причёску, распустила патлы, сняла купальник, напялила вечернее полуголое платье и теперь выплясывает знойное томное танго, рекламируя какие-то безумные бриллианты.

Снова показывают несчастный остров. Нечто, вроде громадного барака. На матрасах сидят измученные, изувеченные, обожжённые люди, плачущие люди. И только дети ничего не понимают, – играют, борются, веселятся.

Да! Дети есть дети. Мне, глядя на них, даже стало стыдно, что сегодня я купила Машеньке такую красивую скакалочку, какой ни у одной девочки не может быть. (Ну, это уж сантименты).

* * *

Мы получили за всю поездку каждый 290 тысяч йен. Эти деньги мы тратили на еду, покупки, сувениры. Японец, в среднем, получает 300 тысяч йен, из которых 60 % – плата за квартиру, очень дорогой транспорт, метро, в зависимости от расстояния от 120 до 300 йен. А ну-ка попробуй ежедневно на работу – туда и обратно! Литр молока 250 йен.

Всё есть. Но магазины пустые. Покупают, в основном, растворимые супы. В очень красивых пластмассовых мешочках. Мясо безумно дорогое.

Сегодня были в уникальном парке, – национальный парк города Нагоя, – парк основан, как полагается, в честь императора где-то в XIV веке. Здесь сохранили и даже досадили, свезли со всех уголков Японии всю флору страны. Бесконечное количество японских детишек, как воробьи, – снуют, скачут! Ощущение такое, что их здесь больше, чем деревьев. Нет! Точное определение, как бывает у нас в России, – стоит небольшое деревцо, – особенно это заметно поздней осенью, когда листьев нет, а просматриваются только ветки, и на каждой ветке – воробьи! Дети все с ранцами, ранцы разнообразные и очень красивые. В какой-то определённый час все, как один, вытаскивают из ранцев красочные подстилочки, расстилают на травке, достают термосики с напитками и замечательные термосики с горячей едой. И такие они славные, с такими дивными мордахами! Обед кончился. Мы выходим из парка. И тут началось! Все подбегают к нам, просят автографы, каждый протягивает свой блокнотик, свою авторучку и все: «Сенкью вери матч!» Наконец я не выдержала: «Да, что же это такое, я не американка! – Воробьишки стоят вокруг меня стайкой. – Я рашен, Ленинград!» – Меня чуть не сбили с ног, и все щебечут: «Ленинград! Ленинград!» Потом переводчица рассказала, что японские дети изучают естествознание, биологию на природе. На что Сева Кузнецов сказал: «Хорошая система! Я тоже изучал науки на природе – мотал с уроков и играл в футбол».

И ещё одна подробность этого парка: в городе нет кислорода – рядом с автоматами оранжада, пепси, кока-колы стоят автоматы с кислородом. А сюда приезжают дети и дышат кислородом.

Юмор музыкантов?! Поскольку дети, не зная наших званий и рангов, окружали каждого из нас, то всем детишкам, которые щебетали вокруг него, оркестрант Володя Горбенко писал такой автограф: «Учиться, учиться и ещё раз учиться! Володя[32]».

Опять смотрю телевизор. И не надоело вам устраивать ежедневные протесты, протесты. Кому? Мне – бабушке Маши и Тимоши, мне, приехавшей, может быть, в вашу страну, чтобы узнать, как ухаживать за цветами, мне, влюблённой в жизнь, в путешествия? Мне – протест?

В таком случае и я протестую! Правда, сидя в номере!

* * *

Вот что значит капиталистический строй, это я пишу абсолютно серьёзно. Всё есть, буквально всё, начиная с фруктов-овощей, инжир, бананы, арбузы, авокадо, ананасы, – всё буквально, что создаёт природа, – виноград величиной с большую сливу и маленький, как черника; рыбы всех размеров, вариантов, пород. При вас их поджарят. Крабы, омары, осьминоги – целиком, живые, во льду, в песке на прилавках, по частям готовые – и мало кто что-нибудь покупает. Всё безумно дорого. Это мы себе можем позволить, потому что приехали ненадолго.

И ещё одного не могу понять: через каждые 100 метров цветочные магазины, – это не магазины, – это прекрасный фантастический сон!!! И ни в одном магазине я не видела покупателей.

Тоже фантастика: стоит бесконечными, многоэтажными рядами никому не нужная красота. Универмаги – восьми-двенадцатиэтажные, а все этажи пустые. Ни одного японца. Вчера залезла (естественно, на эскалаторе) на какой-то этаж. Как говорится –