Театральная секция ГАХН. История идей и людей. 1921–1930 - [246]

В результате актер воспитывался соответствующим образом. Он искал выразить всю глубину через мелкую вещь. Он не развивал голос и не добивался большой выразительности жеста. От трактирчика декадентов пошла та зараза[1397], которая заставляет подумать о новой форме театра.

С другой стороны, надо сказать, что русский театр утерял технику площадного театра. У нас тело, мимика не развиты во время, скажем, работы на аппарате. Надо новому театру в какой-то мере учесть этот опыт.

Прения

Бродский спрашивает, какие данные имеются, Василий Григорьевич, заключить, что новому зрителю нужен особый вид зрелища? Пример с «Лесом» неудачен. Хотелось бы услышать, каковы те положительные формы, которые очерчивают новый театр. Ведь театр малых форм был фактически в театре 18 века. Даже в 19‐м веке в Малом театре мы видим успех водевиля, где актеры, как Живокини, прекрасно владели телом и действовали на зрителя иначе, чем теперь. Почему это исчезло? Этого потребовал зритель.

Искусство дифференцировалось. Новый зритель идет в цирк с одним настроением и в театр – с другим. Например, успех «Рельсы гудят» очень показателен. Все, что там дано, на 100 % доходит до зрителя. Зачем нам требовать для нового зрителя новых форм?

Хорошо было бы построить положение о новом театре на социологическом фундаменте.

В. Г. Сахновский говорит, что пример из «Леса» нетипичен. Он был удобен для уяснения режиссерского показа. Не играет роли, что уходил со сцены один, – показать уход многих еще труднее режиссерски в нашей сценической коробке.

Мы еще не знаем, каков новый зритель. Анкетный материал не говорит почти ничего. Откуда знает режиссер зрителя? Из своего опыта, опыта товарищей. Режиссер не может как-то не знать своей аудитории. Мы видим наш зрительный зал.

Говорилось, что были в 17 веке какие-то моменты эстрадного искусства. Дело не в том, что между антрактами давались иные жанры, а в том, что театр не может прежними приемами достичь монументальности. То, что Н. Л. Бродский говорил о театре 17 века, указывая на те приемы, которые были там, не имеет ничего общего с приемами кабарэ. Искусство эстрады есть нечто иное.

Говорилось, что театральное здание канонично. Но оно возникло тоже в результате определенной социальной причины. И социальные причины могут повлечь также изменения театральной формы. Поиски новых форм сцены идут уже давно в среде художников и архитекторов. Мы практически уже столкнулись с тем, что в Москве будут через 2–3 года построены 5 зданий.

В. Ф. Кондратов считает, что вопросы Сахновским поставлены своевременно. Безразлично, где будет мастерская, но она нужна. Задача экспериментальной мастерской в том, чтобы показать слово на сцене. Прекрасные актеры должны быть как-то показаны. Надо поставить вопрос о том, как решить проблему человеческого объема рядом с неодушевленными предметами. Наша задача в том, чтоб уяснить ряд вопросов, над которыми следует практически работать. Задача – суметь показать слово.

А. И. Кондратьев. <…> Было недостаточно подчеркнуто, что пути клубного театра должны идти по другой дороге, чем профессиональный театр.

Якобсон говорит, что ясны несколько моментов.

1) Изменилась сценическая техника, в театр вовлекается кино, усовершенствовалась механика сцены.

2) Идут поиски театра более значительных размеров (Рейнхардт, Пискатор), что, в свою очередь, вызывает реформу театра.

3) Мы имеем дело с зарождением в СССР массовых народных празднеств, что требует <…> отыскания новых форм театрального действия. Все это говорит, что экспериментальная мастерская нужна.

4) Режиссер «Синей блузы» говорит, что проблема поставлена В. Г. Сахновским ясно. Нужно ее осуществлять.

5) И. М. Клейнер говорит, что постройка новых театров в Ленинграде показывает, что строительство обставлено ненормально. Театры Домов культуры не позволяют показать там больших и сложных постановок. А строители театра говорят: «Почему режиссеры не отозвались на эти проблемы?» Нужно в лаборатории проработать вопрос о формах сцены.

К главе 10. Документы 1929–1930 годов

Протоколы заседаний в связи с подготовкой издания «История театральной Москвы»

Подлинные и копии протоколов заседаний расширенного Президиума Театральной секции № 1–40 и материалы к ним. 2 октября 1929 – 14 июня 1930 // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 48.

Решение «выдвинуть как одну из основных тем для работы „Историю театральной Москвы в связи историей города“» датируется 16 октября 1929 г. (Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 48. Л. 9).

13 ноября протокол № 6 пунктом 10‐м фиксирует: «О заседании комиссии по подготовке работы „История театральной Москвы“». Решено назначить заседание на 18 ноября (Там же. Л. 22).

20 ноября в протоколе № 7 пунктом 11‐м стоит: «О плане работ „История театральной Москвы в связи с историей города“» (сообщение Н. Д. Волкова).

Признать желательным «поставить в ближайшее время доклад Комиссии по выработке генерального плана „Истории театральной Москвы“ с докладом Н. Л. Бродского» (Там же. Л. 30–30 об.).

4 декабря 1929 г. Бродский делает первое развернутое сообщение «О плане комиссии по „Истории театральной Москвы“» на заседании Президиума Теасекции. Он сообщает, что «в комиссии возникли споры, которые должны быть разрешены Пленумом Секции. Разногласия возникли относительно следующего: