Театр французского классицизма - [127]

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Агриппина, Бурр.

Бурр

Да, защитить себя вы сможете свободно:

Нерону самому вас выслушать угодно.

Быть может, лишь затем и удержал он вас,

Чтоб с вами, госпожа, увидеться тотчас.

Но вам — простите вновь свободное сужденье! —

Не должно цезаря корить за оскорбленье;

Готовьтесь, госпожа, виновного обнять:

В защите вы вольны; но бойтесь обвинять!

Двор приучен глядеть на все его глазами.

Пускай Нерон ваш сын, пусть коронован вами,—

Он император ваш, и власть его сильна,

Хоть вами ж эта власть была ему дана.

Немилостив ли он иль с вами ласков снова,—

Толпа ласкать и гнать вослед ему готова.

Не вы ей надобны, — он, он один, во всем!

А вот и государь…

Агриппина

Оставьте нас вдвоем!

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Нерон, Агриппина.

Агриппина

(садясь)

Извольте сесть, Нерон, и слушать, что скажу я.

Повинной ждете вы, свиданье мне даруя.

Не знаю, в чем меня могли оклеветать:

Я все свои вины вам поспешу назвать.

Вы заняли престол; вы с детства знали сами,

Какая цепь преград лежит меж ним и вами.

Права моих отцов, возвысившие дочь,

Без помощи моей вам не могли б помочь.

Когда судили мать Британника сурово[185]

И Клавдий ей вернул супружеское слово,—

Немало девушек искало глаз его,

Придворных, даже слуг, склонив на сватовство.

Я стала в общий ряд, лишь одного желая:

Вам передать тот трон, который обрела я.

Я гордость бросила, — Паллант мне сватом стал,

И Клавдий глаз моих зовущий блеск узнал:

Племянницу свою лаская непрестанно,

От нежности к любви он перешел нежданно.

Но Рим мог заклеймить преступным наш союз:

Разъединяли нас запреты кровных уз.

Я не могла бы стать женой отцова брата.

Но, щедро купленный, привел указ сената

В постель мне цезаря, а Рим — к моим ногам.

Все было мне дано, и ни толики — вам.

В семействе Клавдия родным вы скоро стали;

Дочь цезаря за вас просватала не я ли?

Силан, ее жених, был с нею разлучен,

И кровью оплатил свое паденье он.

Но мало этого! Кто б ждал от властелина,

Что даст он зятю власть, лишая власти сына?

Вновь помощь я нашла в Паллантовых речах:

Вас Клавдий уравнял с Британником в правах,

Нероном вас назвал и произнес решенье

До срока вам вручить права на соправленье.

Отныне цель моя для всех была ясна

И многих трепетать заставила она.

Про скорбь Британника, про будущие беды

Среди друзей отца затеялись беседы.

Я обещаньями задобрила одних;

Изгнанье навлекла на самых заклятых;

Сам Клавдий, вняв словам моих немолчных жалоб,

Отторг от сына тех, чья верность пожелала б,

О жребии его печась, как о своем,

Вернуть его на трон извилистым путем.

Я больше сделала: друзей, вожатых ложных,

Нашла я для него средь слуг своих надежных.

А вам, верна себе, но с умыслом иным,

Дала наставников, которых чтил весь Рим:

Я мудрость избрала, тщеславье отстраняя;

Вернула я из войск, из ссылки призвала я

Тех самых Сенеку и Бурра, кто потом…

Но Рим их чтил тогда, и я ввела их в дом!

Не пощадив казны дворцового подвала,

Я вашим именем щедроты рассыпала.

Приманки зрелищ, игр, подарков и наград

К вам привлекли сердца народа и солдат,

Чья память, верная Германика победам,

Во внуке молодом гордилась славным дедом.

Меж тем к закату шел Британника отец.

От долгой слепоты прозрел он наконец —

Ошибку понял он. И, сетуя о сыне,

Вдруг разомкнул уста, молчавшие доныне,

Хотел созвать друзей, — напрасно! поздний страх:

Дворец, войска, альков держала я в руках.

Его последний вздох от всех оберегая,

Отцовской нежности расцвесть в нем не дала я,

Стеной своих забот сокрыв его вполне

От сына, что рыдал безвестно в стороне.

Он умер. Каждый мог предать меня бесчестью.

Не стала я смущать сердца внезапной вестью;

И вот меж тем как Бурр, желанной цели рад,

Вам тайно присягнуть заставил всех солдат,[186]

И я, его рукой, вас близила к победам,

Конец властителя здесь в Риме был неведом:

Курились алтари, и, Клавдию верна,

О здравье мертвеца молилась вся страна:

Но, укрепив свой трон признаньем легионов,

Вы возвратились в Рим вершителем законов,

И должен был народ узнать двойную весть:

Оплакать Клавдия — Нерона превознесть.

Вот исповедь во всем, свершенном мной когда-то,

Вот все мои грехи! А вот за них расплата:

Всего полгода лишь, став баловнем в стране,

Вы, благодарностью платить умели мне;

Потом, утомлены стеснительным вниманьем,

Вы предпочли платить мне дерзким непризнаньем.

А Сенека и Бурр щадили тот порок,

Давая, что ни день, вам низости урок,

Хвалясь, что их самих в науке превзошли вы.

Но, верно, и они еще не слишком лживы,—

Отон, Сенецион[187] вам стали ближе тех,

Пособники бесчинств и низменных утех.

Когда же, возроптав на ваши козни злые,

Обидчика на суд я призвала впервые

(Злодей вдвойне жесток, раз совесть смущена!),—

Я цезарем была вдвойне оскорблена.

Но мало! Юнию помолвив с вашим братом,

Я обещала им поддержку пред сенатом.

Что ж делаете вы? В тюрьму заключена,

В вас пагубную страсть рождает вдруг она.

И вот в одну лишь ночь Октавия забыта,

Скрепленный мной союз ей больше не защита;

Отослан прочь Паллант, Британник заключен;

Простерт и на меня преступный ваш закон,—

Бурр дерзко предо мной велел замкнуть ворота,

А вы, кто виноват в предательствах без счета,

Забыв, что долг ваш в том, чтоб оправдаться в них,—

Вы ждете от меня признанья вин моих.