Театр для крепостной актрисы - [17]

* * *

Привязанность графа к Параше крепла день ото дня. Должно быть, он и сам не думал, что будет именно так, и до времени не старался обзавестись с ней одной крышей — ему достаточно было и того, что Парашу приводили в его апартаменты.

Но близость с ней затягивала как омут. Ночных свиданий уже становилось мало. Вникал ли граф в отчеты управляющих, составлял ли распорядительные записки и письма в вотчины, читал или музицировал, ему было необходимо ощущать Парашино присутствие.

Этот портрет долго находился в Кускове.

По преданию, на нем изображен отец Параши Жемчуговой,

сельский кузнец. Стакан вина в его руке свидетельствует

о слабости, которая принесла Парашиной семье

немало черных дней

...Николай Петрович имел вовсе не простой нрав. Вспыльчивый и импульсивный, нелегко сходящийся с людьми, в Парашином обществе он неизменно обретал душевное равновесие. Каждый человек не раз чувствовал, как порой его тяготят, будто лишают сил одни люди, другие же действуют словно лекарство. Таким было для графа общение с Парашей. Они оба до самозабвения любили театр, музыку. Это делало их разговоры и бесконечными, и творчески очень полезными. Всякий раз, слушая свою подругу, Николай Петрович, с его университетской выучкой, не мог не подивиться тонкости и здравомыслию ее рассуждений.

Между тем, сама того не замечая, Параша в общении с графом сдавала непрерывный экзамен. Любая неловкость, неделикатность, какой-то пустяк, выдававший ее происхождение, наверняка покоробили бы Николая Петровича. Вот оно, кузнецово наследство, дает себя знать!

Но граф не находил, к чему придраться. Все в этой женщине носило отпечаток истинного благородства. Граф ловил себя на том, что отношение его к Параше меняется: к восторгу артистическим даром теперь примешивалось преклонение перед чертами ее натуры. Она снова и снова покоряла его — не на сцене, а в жизни, что значительно сложнее.

«Разум, искренность, человеколюбие, постоянство, верность, привязанность к святой Вере и усерднейшее богопочитание, — вот чем, по признанию Шереметева, была отмечена его подруга. — И сии качества пленили меня больше, нежели красота ее, ибо они сильнее всех внешних прелестей и чрезвычайно редки».

И вот в 1790 году Шереметев решил построить для себя и Параши отдельное жилище. Причем так называемый «Новый дом» заложили в отдалении от давних кусковских строений.

Желание графа уединиться с Парашей от людских глаз, от усадебного муравейника с огромным штатом челяди, от наплыва, особенно по воскресеньям, любопытствующего народа было оче

«Новый дом» возвели быстро. Он был простым по архитектуре и в отделке, но удобным и уютным. Главное же, сам факт этого строительства знаменовал совершенно иной этап отношений графа и крепостной актрисы. Это было их первое совместное жилище, с тем быстро устоявшимся распорядком и основательностью, которые свойственны семейным домам. Но это новоселье окончательно оторвало Парашу от ее среды. Покинутый артистический флигель готов был мстить.

Новое жилище Жемчуговой уничтожило последние надежды недоброжелателей, что рано или поздно Кузнецову дочь постигнет участь прежних «метресс». Вышло все наоборот. Из уст в уста передавалось: их сиятельство приставил к Параше целый штат девушек в услужение, как к настоящей барыне, Кузнецова дочь купается в золоте, не сегодня-завтра потащит графа под венец и, став хозяйкой Кускова, ужо покажет.

А в «Новом доме» шла жизнь, совершенно непонятная для тех, кто плел басни о его обитателях.

Внимательный взгляд сейчас же определил бы, что это жилище просвещенного и очень занятого человека. Ничего лишнего. Добротная, но уже не золоченая мебель, обилие шкафов, заполненных не хрупкими безделушками, а книгами. Они расселились по всем помещениям, включая комнаты Параши, где, кроме икон, ее главным сокровищем была арфа. Появился здесь столик для рукоделия — Параша пристрастилась к вышиванию, у нее это великолепно получалось, и в отсутствие графа она, избегая пустопорожних разговоров с челядью, проводила время за пяльцами.

Каждый день графа и Параши был до краев наполнен заботами. Театральная жизнь кипела вовсю, и азарт актрисы заставлял Жемчугову совершенствовать свое мастерство. Она внимательно следила за событиями музыкального искусства в Европе. Граф выписывал ей партитуры только что появившихся произведений. По его просьбе добрый знакомец Шереметева, человек, сведущий в культурных новинках того времени, Николай Львов, переводит для Параши либретто нашумевшей оперы итальянского композитора Паизиелло «Нина, или Сумасшедшая от любви».

Новые роли, новые спектакли... Для графа это означало новые расходы, в казну же сцена не возвращала ни копейки: шереметевские театры и концерты всегда традиционно оставались бесплатными. Исключение составляли благотворительные спектакли, когда богатая публика принуждена была раскошелиться, а собранная сумма передавалась по назначению.

Но не только театр был крупной статьей расхода шереме- тевского бюджета. Обширнейшее хозяйство, в котором то из одной, то из другой вотчины шли донесения о недородах, пожарах, падеже скота, постоянно требовало поддержки. Дабы не отстать от потребностей времени, приходилось идти на нововведения: строить в поместьях школы, мастерские, больницы, церкви, закладывать питомники, фермы, хранилища, организовывать сбыт урожая, закупать за границей механизмы, облегчающие труд людей. Вся эта масса дел заставляла Шереметева крайне экономно рассчитывать время и трудиться не покладая рук. Он привык сам вникать во все, большое и малое, возвышенное и прозу, не без основания считая, что, стоит ему лишь отвлечься, все пойдет наперекосяк.