Тайны Зимнего дворца - [21]

— Ты чего?

Ваше Величество изволили меня позвать.

Государь, какъ будто придя въ себя, сказалъ:

— Да, вѣрно! ступай къ цесаревичу.

Клейнмихель посмотрѣлъ на него съ удивленіемъ.

— Да, ступай къ цесаревичу и извинись передъ нимъ. Государь…

— Сегодня ты снова ему нагрубилъ, а этого быть не должно.

Государь, только мое усердіе н преданность вашему величеству…

— Знаю, что ты мнѣ вѣренъ, прервалъ государь своего фаворита: поэтому и наградилъ твою преданность…

Болѣе, чѣмъ я этого заслужилъ, отвѣчалъ фаворитъ съ страннымъ выраженіемъ, которое должно было изображать благодарность, но скорѣе походило на алчность кровожаднаго звѣря, ищущаго новой жертвы. Государь не слышалъ его замѣчанія и продолжалъ:

— Александръ — мой сынъ и наслѣдникъ, а ты это забываешь. Понимаю, что ты не принадлежишь къ числу тѣхъ, которые льстятъ цесаревичу и съ неблагодарностью отворачиваются отъ того, кому обязаны своимъ положеніемъ. Но ради тебя самого ты не долженъ раздражать противъ себя цесаревича, дабы послѣ моей смерти онъ тебя не столкнулъ снова въ грязь, изъ которой я тебя вытащилъ.

Государь, вы еще долго проживете для блага Россіи.

— Смерть, часто, гораздо ближе, нежели мы это предполагаемъ, сказалъ Николай такимъ мрачнымъ голосомъ, что фаворитъ и фаворитка невольно вздрогнули. Ступай тотчасъ же въ Аничковскій дворецъ къ цесаревичу и извинись передъ нимъ; я въ государственномъ совѣтѣ видѣлъ, какъ онъ поблѣднѣлъ отъ гнѣва и съ трудомъ могъ сдержать слезы. Такъ должно быть! я этого требую! прибавилъ онъ голосомъ не допускающимъ возраженій.

Потомъ онъ подошелъ къ Нелидовой, поцеловалъ ея руку, на прощаніе.

До свиданія, Мина; я не очень-то былъ любезенъ сегодня, но pardon, куда же мнѣ дѣться и какъ вывернуться: вѣдь на всѣхъ границахъ незванныя гости, которые задаютъ мнѣ не мало работы. До свиданія, я спокойно ухожу, такъ какъ обезпечилъ вашу будущность. Не сомнѣвайтесь въ моей любви! чтобъ не случилось, вѣрьте въ нее! При этихъ послѣднихъ словахъ онъ поцѣловалъ ее въ лобъ, пока она наклонилась къ рукѣ царя, обливая ее слезами.

Царь вышелъ, не оглядываясь на фаворитку. Проходя мимо Клейнмихеля онъ къ нему обратился: ступай тотчасъ же къ наслѣднику цесаревичу.

Всесильный министръ молча поклонился и послѣдовалъ за царемъ, скрежеща волчьими зубами въ безсильной злобѣ.

VIII

Когда идти по большой Садовой на Сѣнную площадь и повернуть на Обуховскій проспектъ, нашему взору представится съ лѣвой стороны огромный каменный угловой домъ. Домъ этотъ и до сихъ поръ известенъ петербургскимъ жителямъ подъ именемъ «дома Вяземскаго». Всякій проѣзжающій въ позднюю ночную пору ощущаетъ невольную дрожь, приближаясь къ нему. Его по справедливости можно назвать «притономъ преступленій»; въ нижнемъ этажѣ, который выходитъ на Обуховскій проспектъ, помѣщался трактиръ. Съ ранняго утра въ главной залѣ, выходящей на улицу, снова ли половые, молодые здоровые парни, прислуживая гостямъ. Другое зало выходило во дворъ. Тамъ попойки и кутежи длились обыкновенно съ утра до вечера, а иногда и до другого утра. Въ этой комнатѣ священнодѣйствовали всякаго рода шулера и не рѣдко изъ отставныхъ офицеровъ. Они завлекали сюда молоденькихъ купчиковъ, пріѣзжихъ изъ провинціи; накачивали ихъ шампанскимъ, съ примѣсью какого нибудь дурмана, и безъ всякаго милосердія обирали ихъ въ «фараонъ», «палки», «ландскнехтъ» или «направо — налѣво». Въ нижнемъ этажѣ помѣщались разныя мясныя и съѣстныя лавки, а на второмъ трактиръ, предназначенный посѣтителямъ низшаго разбора. Тамъ можно было встрѣтить солдатъ, мужиковъ, ночныхъ бабочекъ самаго низкаго полета, утратившихъ даже женскій обликъ и преобразившихся въ какихъ-то мегеръ; но завсегдатаями этого заведенія были всякаго рода мелкіе воришки. На самомъ углу, помѣщался ренскій погребокъ, въ которомъ искусный хозяинъ, не хуже любого фокусника, умѣлъ изъ одной и той же бочки разливать въ бутылки всевозможнаго рода вина, продавая ихъ подъ громкими названіями хересовъ, мадеръ, шато-лафитовъ и т. п. Въ одномъ изъ многочисленныхъ отдѣленій этого погреба, дверь котораго завалена кучей бочекъ, собирались извѣстнѣйшія петербургскія шайки и тамъ уславливались и рѣшались дѣла добычъ, запивая поперечникомъ (напитокъ изъ вина и рому). Въ остальной части дома жили игроки, публичныя женщины и всякая рода сбродъ. Кромѣ этого собранія «ночныхъ труженниковъ» тутъ жилъ и полицейскій надзиратель. Въ прежнія времена полиція жила въ большой дружбѣ съ мошенниками.

Наступила холодная сырая ночь; ни одной звѣздочки на небосклонѣ не было видно, только кое-гдѣ сквозь густой туманъ мерцали мутнымъ свѣтомъ фонари на опустѣвшей площади. Днемъ сѣнная кишмя кишитъ народомъ, за то ночью ни души тамъ не видно, какъ будто послѣ чумы. Среди общаго мрака и тишины появились на площади два человѣка, подвигаясь по направленію отъ банковой улицы и между собой вели оживленную бесѣду:

Ты вполнѣ увѣренъ, что она здѣсь? спросилъ одинъ другого.

Чортъ бы тебя побралъ. Не ослепъ же я съ тѣхъ порѣ, какъ мы не видались, какъ же мнѣ не узнать моей прелестной кузины?

— Сколько разъ, просилъ я тебя, Товаровъ, такъ не называть ее. Вѣдь Наташа вовсе не сестра мнѣ, а просто крѣпостная, съ которой я расправлюсь по свойски за ея побѣгъ.