Тайны тринадцатой жизни - [4]

Дуська-Качель

Дубравин Михаил Михайлович получил задание Председателя найти документальную базу, на которой зиждется история происхождения Старой Качели. С этой целью учитель, выйдя в отпуск, засел в местных архивах, доступ в которые он получил незамедлительно. В основании Старой Качели, как удалось выяснить Дубравину, лежало объединение двух деревень, территориально близко расположенных друг к другу. Побудительным мотивом к объединению явились постоянные пограничные споры, связанные с выпасом скота, с дележом сенокосных угодий, с ремонтом вечно приходящих в негодность дорог. Да и рынок на две деревни один был испокон веков. Вот и решили собрать сход около рынка, где были вкопаны коновязи, и куда ставили лошадей на время продажи или покупки товаров, фуража или овощей. На сходе стали решать, какое название оставить за вновь создавшимся поселением: Старая Кляча или Дуська-Качель. Каждая сторона пыталась отстоять своё название, спорили до ночи, но всё безрезультатно. Стали даже поговаривать, что не может быть объединения, если не будет названия, устраивающего обе половины населения. Молодёжь принимала участие весьма опосредованно: одни, что постарше, толпились позади, где парни щупали девиц, а те, разумеется, визжали; другие сидели впереди схода на поляне и с раскрытыми ртами слушали разговоры старших или жевали берестяную смолу, которая наваривалась при получении дёгтя. Но этому бессмысленному толковищу был положен конец: прибыл посланец от самого царя с указом. Посланцем выступал князь Калина, которому были подведомственны эти земли. Но указ зачитать ему не было возможности, потому что хоть и летняя, но уже была ночь. Кто-то предложил установить фонарь. Так в центре, около фонаря, стали собираться сходы, а потом и соборы. С тех пор и повелось в Старой Качели, что всякие важные решения стали приниматься «от фонаря». А царский указ гласил: «Общее название следует составить из двух имеющихся названий деревень, выбрав наиболее благозвучные из них. Из первого названия отбросили слово „кляча“, а из другого названия выкинули „Дуську“». Так вот и возникла Старая Качель.

– Ай да царь, молодой да спелый! – восклицали жители нового поселения. Так впервые царя Гороха нарекли Спелым не где-нибудь, а именно в Старой Качели.

Учитывая, что потомков наверняка станет интересовать происхождение названий тех деревень, историк Дубравин решил докопаться до самого истока изучаемого вопроса. Он нашёл несколько берестяных грамот с перепиской тех лет. И вот что ему удалось узнать и подробно изложить касательно этой темы. Оказалось, что Старая Кляча происходит с незапамятных времён, говорят, аж от самого Ханурика. Как-то он проезжал по этим местам на коне, а тот возьми, да и оступись под ним. Рыцарь упал, гремя доспехами, и в сердцах назвал свою кобылу «старой клячей». И было не очень понятно, почему молодого коня князь назвал старой клячей. «Вероятно, он имел в виду себя», – высказал осторожное предположение историк. Кто-то из местных жителей был свидетелем этого падения. Пошли россказни, байки по всей округе, и за деревней Масловка совершенно неожиданно закрепилось пришлое и позорное название Старая кляча.

В названии деревни Дуська-Качель была заложена другая топонимика. Некая пышнотелая девица Дуня, в простонародье Дуська, любила жить вольготно и не признавала нравственных устоев, сложившихся в их деревне. Она была умна, знала сотни примет, умела разгадывать сны и предсказывать судьбу. Её посетителями были бабы, но они хаживали к Дуське днём, а к вечеру за разгадками снов или погодных примет к ней наведывались мужики. Придя к ней, всяк мужик засиживался дотемна, а, уходя, удовлетворённо потирал руки: видимо, разгадка сна была очень удачной… Ублажить она могла всякого мужика, за что острословы прозвали её Дуська-Качель. Популярность её была столь велика, что мужики своим решением назвали её именем деревню. Бабы не хотели признавать этого, как они говорили, «кобелиного названия». Собственно, они и спровоцировали объединение со Старой клячей, чтобы через это ликвидировать название Дуська-Качель. Мужики говорили, что эти козни бабы чинят исключительно от зависти к Дуськиной славе. Бабы злились и на мужиков, а пуще того на Дуську, но поделать ничего не могли. Только одна нашлась, которая мужиком переоделась и к безотказной Дуське вошла в доверие. Настёна звали эту женщину. Хитрая была эта Настёна. Втёрлась в доверие Дуське. А когда молодуха после медовухи ноги раздвинула для удовольствий, гостья возьми да сунь ей ерша в срамное место. Сунула она и возликовала, мужицкие патлы сбросила на земляной пол и стала выплясывать над скорчившейся от боли Дуськой.

– Вот тебе, гадина, не будешь мужиков наших соблазнять. Дуська узнала жену кузнеца Трофима. Настёна бежала по улице и не скрывала своего ликования, которое начали подхватывать другие бабы. А мужики, поняв, что с Дуськой что-то стряслось нехорошее, бросились выручать молодуху. Дуська с хрипом и стоном проговорила, что случилось. Но ни у кого не пролезала рука, чтоб вынуть ерша. Они за помощью к бабам, а те уперлись. И только одна, жена пасечника Дарья, выручила Дуську. Сунула она свою узкую ручонку, поколдовала, поворковала и вышла к опечаленным мужикам с окровавленным пескарём. Оказалось, что Настёне местные рыбаки по ошибке не ерша, а пескаря подсунули. Дуська узнала, что это был не ёрш, а пескарь, то и всякую боль у неё как рукой сняло. Её проведывали все мужики по очереди. Сны она стала разгадывать ещё лучше. Но только не бабам… А вот на новые любовные подвиги она уже не решалась. Поговаривали, что Дарья вместе с пескарём из неё и беса изгнала, который и ей покоя не давал и всех мужиков в округе баламутил.