Тайны Норы - [10]

— Что случилось, мама?

— Твой отец пьян в стельку! — испуганно ответила мать. — Он валялся у ворот, и я вынуждена была обратиться к полицейским, чтобы они помогли ему подняться и зайти внутрь.

— Самия, Самия, помоги мне, — жалобно просил отец.

— Чем я провинилась перед Всевышним? За что он послал мне подобное испытание? Не разговаривай со мной больше! Ты просто сумасшедший! Я так больше не могу… я не могу так больше! Посмотри на себя! Мне стыдно за тебя!

Чем ближе я оказывалась к отцу, тем отвратительнее был его запах. Это было невыносимо.

— Мама, от него воняет навозом. Это невозможно выдержать.

Она внимательно посмотрела на жалкого вида мужчину, который продолжал ее умолять, и отпрянула.

— Боже, что это такое? Быть этого не может! Нет!

— Что такое, мама?

— Твой отец наделал себе в штаны! Как маленький ребенок! Вот почему от него так несет!

— Не подходи к нему, мама! Он не заслуживает твоего внимания! Пусть сам выкручивается!

— Я не могу его оставить в таком виде! Он не в coстоянии держаться на ногах.

Отец ждал, неподвижный, с глупым, растерянным видом.

— Самия, Самия, — опять раздался его жалобный голос.

И мать сдалась. В который раз она поставила его на первое место. Она забывала себя, шла к нему на помощь, уступая всем капризам этого недостойного человека, который не заслуживал ни малейшего сочувствия! Она встала перед ним на колени. Я ненавидела и своего отца, и мать за ее поведение. Все это меня раздражало до невозможности. Я должна была сделать что-то, чтобы она изменила свое отношение не только к нему, а в первую очередь к себе.

Только хорошенько вымыв его в ванне, на что ушло не так уж мало времени, мать смогла перевести дух.

Я не удивилась, что она пришла ко мне. Закрыв двери на двойной поворот замка, мать молча смотрела в окно, на место, где все произошло. Я с уважением отнеслась к ее молчанию, но это не могло продолжаться целую вечность.

— Мама, ты должна с ним развестись, — прервала я ее размышления. — Его поступок непростителен. Я уже не говорю о его жестоком обращении с тобой. У тебя свирепый муж, который не способен держать себя в руках. Рано или поздно он убьет тебя. Ты и так слишком долго его терпишь.

Я напомнила матери о том, что ей довелось вынести, об атмосфере страха, в которой росли ее дети. Перечисляла обиды, избиения, крики, разбитую о стены дома мебель. Моя речь становилась все эмоциональнее, но мать ограничивалась лишь словами, которые произносила нейтральным, отсутствующим тоном:

— Я знаю, я знаю…

Слышала ли она, что я ей говорю? В любом случае, она сама прекрасно знала, как невыносима ее жизнь. Было очевидно, что ей не следовало выходить за него замуж и тем более продолжать жить с ним. Она должна бросить его как можно быстрее. Но была ли она способна на такой шаг? Сомневаюсь.

— Такое впечатление, что я вся вымазана в дерьме, — сказала она, глядя в пустоту.

— Идем в твою комнату — там воняет меньше, — предложила я.

— Прекрасная идея, идем.

Открывая двери, мы столкнулись лицом к лицу с Абделем. Из одежды на нем не было ничего, кроме черных трусов. Мать велела оставить нас в покое, и мы продолжили путь. Она зажгла в комнате свет, я вошла следом за ней. Я должна была убедить ее развестись, поэтому продолжила настаивать с удвоенной силой.

— С чего это вдруг он вернулся пьяным? Впервые вижу его в таком состоянии!

— Впервые потому, что он часто возвращается домой поздно. Он пьет уже давно, и чем дальше, тем больше.

— Ты никогда мне об этом не рассказывала!

— А зачем? Ты и так знаешь слишком много из того, что происходит между твоими родителями. Я хотела уберечь тебя от тех ужасных сцен, которые мне приходится выносить. Ребенок не должен видеть, как избивают его мать. Мне так бы хотелось быть для тебя примером человека с сильным характером, примером, которому хочется подражать, но…

Говоря эти слова, она подошла к окну, выходившему на переднюю часть дома. То, что она там увидела, сбило ее с мысли.

— Смотри! Наша машина перегораживает улицу. Никто не сможет проехать. Что делать? Я ведь не умею водить. Кто нам поможет сейчас, посреди ночи?

— Но ты можешь попробовать. Не думаю, что это очень сложно.

— Я никогда этого не делала.

— Но попробовать-то можно!

Мать вышла из дома. В потемках я наблюдала за ее силуэтом. Мотор фыркнул и тут же заглох. После нескольких безуспешных попыток запустить двигатель она вышла из машины и подняла руки к небу как знак совершенной беспомощности. Но она, по крайней мере, попыталась, и я гордилась ею. Я увидела, как она подошла к соседнему дому, в котором еще светились окна, позвонила в дверь. На часах было три часа утра.

Через некоторое время в окне показалась голова соседа.

— Самия? Что случилось?

Мать объяснила ему ситуацию, и он помог переставить автомобиль.

Почувствовав головокружение, я вернулась в кровать. С чего бы это мне стало плохо? От переизбытка эмоций или просто от бессилия что-либо изменить? Я хотела, чтобы мать вернулась как можно быстрее. Рядом с ней мне стало бы намного лучше. Я не хотела больше разговаривать, тем более, что добавить к сказанному все равно уже нечего. Я просто не хотела оставаться одна. Я хотела заснуть, ничего не боясь.