Тайны и герои Века - [52]
— Ну, все зависит от того, — возразил я, — как понимать жизнь.
— Ну, как вы там ее ни понимайте, но не подлежит сомнению, что отсутствие забот и острых волнений должно быть дорого каждому.
— Да, но как избежать их?! — в недоумении воскликнул я.
— Не так трудно, как кажется, — решительно возразил мой собеседник.
— Но а все-таки точнее! — не сдавался я.
— Прежде всего, видите ли, нужно любить свободу. Не следует обзаводиться движимой собственностью, по возможности не считаться с общественным мнением и быть до известной степени эгоистом. Вот и все!
— Простите, но это только слова, — как бы даже немного обиделся я на столь простой рецепт счастья.
— Какие такие слова?! Это учение жизни. Хотите, если вам не скучно, я расскажу вам, как счастливо устроил я свою жизнь?
— Пожалуйста, я слушаю.
— Итак, вот что я вам скажу, — степенно начал мой новый знакомец. — Люди, не понимающие всей сладости жизненной свободы, не просто глупцы, они по сути своей есть сумасшедшие. Ведь посмотрите, как прекрасен мир, особенно когда на душе у тебя спокойно и беззаботно, когда ты являешься полностью хозяином своего времени, когда во власти твоей возможно осуществить малейшие фантазии, тебя посетившие… Эх, жизнь в такие минуты, право, хорошая штука!
— Ответьте мне, пожалуйста, — прервал я расфилософствовавшегося собеседника, — на один вопрос, сильно затрагивающий меня. Почему вы сказали, что билет у вас до Астрахани, а выйдете вы то ли в Самаре, то ли в Саратове?»
Он улыбнулся и сказал:
— Видите ли, чтобы ответить вам на этот вопрос, я должен сказать о себе несколько слов вообще, чтобы вы хоть немного меня узнали.
— Пожалуйста, сделайте одолжение, я вас слушаю, — быстро согласился я, снедаемый, если честно, банальнейшим любопытством.
Потянувшись сладко, мой новый знакомец продолжил так:
— Являясь человеком своего времени, своей печальной эпохи, мне приходится тянуть общую лямку со всеми. Вернее, мне пришлось устроить свою жизнь так, как того требовали обычаи моей среды, то есть, кончив университет, я устроился в Петербурге в одно из министерств, женился, народил двоих детей, обзавелся кругом скучных знакомых… Словом, живу, как многие. Но вы не поверите, до чего ужасен этот трафарет! Эти жизнерадостные физиономии моих начальников, эти служебные интриги и подвохи, эта зависть и сплетни людей моего круга! Все это до того успевает наскучить за зиму, что чуть наступает весна, как я даю себе встряску, без которой я бы не стал дальше жить. То есть каждый год я на двадцать восемь дней отрешаюсь от удручающей рутины, порываю с ней и всецело отдаюсь самому себе. Семью я отправляю на дачу, куда-нибудь в Шувалов-ку, Паргышево или Тарханы, а сам удираю куда попало. В одном-единственном пиджаке, с маленьким чемоданчиком я брожу в течение двадцати восьми дней моего отпуска по России без цели, плана, маршрута, не читаю ни одной газеты, не пишу ни одного письма, и, надышавшись воздухом, искупавшись в солнце, пережив несколько интересных встреч, увлечений, а иногда и забавных приключений, я, полный сил, отдохнувший, возвращаюсь восвояси и снова до будущего года принимаю на себя скучный образ добродетельного мужа, примерного отца и движущего карьеру чиновника.
— Но для чего же прибегать к подобным эскападам, — возразил я, — когда Крым, Кавказ, море вообще или имение могут дать вам и солнце и воздух?
Мой собеседник пожал плечами:
— Крым? Кавказ? Море? Да разве там не то же, что и в Петербурге? Все эти курорты суть есть копии наших скучнейших петербургских салонов, наполненные все той же грустной толпой. Встретишь тех же тоскливых знакомых, заведешь те же бессмысленные споры, поразишься тому же общественному мнению, послушаешь все те же пересуды… Нет и тысячу раз нет! Здесь никому не видимый, завися лишь от себя самого, я живу и делаю буквально то, что хочу. У меня нет часов, нет расписания дня. Двадцать восемь дней в году я живу, как чистый цыган, и наслаждаюсь этой жизнью. Быть может, во мне и говорит цыганская кровь, что обильно течет в моих жилах, но отнимите от меня возможность праздного шатания хотя бы месяц в году, и я захирею и быстро протяну ноги.
Вот, например, в прошлом году я поехал на Соловки, а очутился в Нахичеване. И все это по одному лишь велению души. Я наметил было Соловки, так как вообще люблю нашу северную природу, особенно ранним летом: изумрудная зелень, блестящие стволы берез, широкая тундра как-то мне ближе всего. Словом, я поехал на Соловки. На перегоне между Вологдой и Архангельском, в поезде, я познакомился с молоденькой, очаровательной женщиной, ехавшей из Нахичевани в Соловецкий монастырь для искупления данного ей самой обета во время какой-то тяжелой болезни. Барынька была до того чудесна и в моем вкусе, что я просто потерял голову. Из ее рассказа выяснилось, что муж ее — инженер, служащий в Нахичевани, весьма ревнивый и упрямый субъект. Так, будучи вынужденный отпустить жену на паломничество, он с путеводителем в руках вычислил с точностью до часу время, потребное ей на поездку, что, по его мнению, составило восемь дней и десять с половиной часов. Знаете у нее были такие зеленые глаза, свойственные обычно коварным и бессердечным женщинам. Лили — ее так звали — была полна решимости добраться до монастыря и откровенно дала мне понять, что до исполнения обета она грешить не собирается, а позже у нее уже и не будет времени, так как она связана брачными узами и не собирается ввергать мужа в расстройство. Что было делать? На Соловки она мне ехать с собой не позволила, дабы не смущать ее покоя, и наконец мы выработали такой план. Я останусь в Архангельске на два дня и, дождавшись ее возвращения, немедленно отправляюсь с ней обратно в Нахичевань, что даст мне возможность провести с ней три дня и три ночи в блаженстве и упоении. Так мы и сделали. В Нахичевани она была встречена мужем, который и увез ее куда-то за город на дачу, а я вынужден был на обратном пути выйти в какой-то кубанской станице и провести там, не без приятности, прошу заметить, остальные дни моего отпуска.
Известный русский сыщик-криминалист, генерал. В 1908-1917 гг - начальник Московской сыскной полиции. В конце жизни написал три книги криминалистических рассказов.
Эта книга — воспоминания одного из лучших криминалистов России начала XX века, заведовавшего когда-то всем уголовным сыском Российской империи. В книге описываются самые громкие и скандальные дела из его практики: похищения драгоценностей и тайна розового бриллианта, разбойные нападения и миллионы монаха, убийства известных чиновников и купцов, брачные аферы и крупные мошенничества; психология охотников за голубой кровью; шулерские тайны и секреты рыжего гробовщика.Вся темная сторона жизни России перед революцией предстает со страниц книги откровенно и беспристрастно, также изображены и «заблудшие души России».
Эта уникальная книга одновременно интереснейший сборник детективных рассказов, описывающих реальные события и людей, которые действительно существовали, и наиболее объективное и правдоподобное свидетельство о дореволюционной России, поскольку написана ответственным лицом царского режима, но с большим сочувствием и пониманием показывает самые гнусные стороны того общества. Притом это мемуары удивительного человека, который отказался от офицерской жизни зажиточного дворянина и, отвечая своему призванию, стал самым лучшим русским сыщиком, прозванным «русским Шерлоком Холмсом».
На состоявшемся в 1913 году в Швейцарии Международном съезде криминалистов Московская сыскная полиция по раскрываемости преступлений была признана лучшей в мире. А руководил ею «самый главный сыщик России», заведующий всем уголовным розыском Российской империи Аркадий Францевич Кошко (1867-1928). Его воспоминания, изданные в Париже в конце 20-х годов, рисуют подробную картину противоборства дореволюционного полицейского мира с миром уголовным. На страницах книги читатель встретится с отважными сыщиками и преступниками-изуверами, со следователями-психологами и с благородными «варшавскими ворами».
Автор книги — бывший оперный певец, обладатель одного из крупнейших в стране собраний исторических редкостей и книг журналист Николай Гринкевич — знакомит читателей с уникальными книжными находками, с письмами Л. Андреева и К. Чуковского, с поэтическим творчеством Федора Ивановича Шаляпина, неизвестными страницами жизни А. Куприна и М. Булгакова, казахского народного певца, покорившего своим искусством Париж, — Амре Кашаубаева, болгарского певца Петра Райчева, с автографами Чайковского, Дунаевского, Бальмонта и других. Книга рассчитана на широкий круг читателей. Издание второе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прометей. (Историко-биографический альманах серии «Жизнь замечательных людей») Том десятый Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» Москва 1974 Очередной выпуск историко-биографического альманаха «Прометей» посвящён Александру Сергеевичу Пушкину. В книгу вошли очерки, рассказывающие о жизненном пути великого поэта, об истории возникновения некоторых его стихотворений. Среди авторов альманаха выступают известные советские пушкинисты. Научный редактор и составитель Т. Г. Цявловская Редакционная коллегия: М.
Монография посвящена одной из ключевых фигур во французской национальной истории, а также в истории западноевропейского Средневековья в целом — Жанне д’Арк. Впервые в мировой историографии речь идет об изучении становления мифа о святой Орлеанской Деве на протяжении почти пяти веков: с момента ее появления на исторической сцене в 1429 г. вплоть до рубежа XIX–XX вв. Исследование процесса превращения Жанны д’Арк в национальную святую, сочетавшего в себе ее «реальную» и мифологизированную истории, призвано раскрыть как особенности политической культуры Западной Европы конца Средневековья и Нового времени, так и становление понятия святости в XV–XIX вв. Работа основана на большом корпусе источников: материалах судебных процессов, трактатах теологов и юристов, хрониках XV в.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.