Тайны гибели российских поэтов: Пушкин, Лермонтов, Маяковский - [51]
Таким образом, убийца Мартынов получил беспрецедентно мягкое наказание, а его секунданты Васильчиков и Глебов остались безнаказанными.
Осталось лишь подвести черту под трагическим противостоянием Лермонтова и Мартынова, приведя отклики современников на гибель дерзкого, непокорного человека, но Гениального Поэта, и рассказав о безбедном, спокойном и сытом существовании его убийцы, Серой Обыденной Посредственности.
Горестная весть об убийстве Лермонтова на дуэли Мартыновым дошла до Москвы и Петербурга лишь в августе 1841 года с кавказской почтой. Благодаря частным письмам и людской молве печальное событие это, траурное для всей русской литературы, распространилось среди читающей публики. Однако для большинства россиян узнать подлинные обстоятельства гибели Лермонтова не представлялось возможным — почти все газеты и журналы хранили полное молчание. Писать о дуэлях в то время вообще не рекомендовалось, а сообщать о поединке Лермонтова и Мартынова было категорически запрещено. Лишь отдельные столичные журналы все же исхитрились и, рискуя навлечь на себя гонения, перепечатали крохотную заметку А. С. Андреевского из «Одесского вестника»:
«Пятигорск. 15 июля около 5 часов вечера разразилась ужасная буря с молниею и громом; в это самое время между горами Машуком и Бештау скончался лечившийся в Пятигорске М. Ю. Лермонтов. С сокрушением смотрел я на привезенное сюда бездыханное тело поэта…»[205]
В. Г. Белинский, приведя это сообщение в «Отечественных записках», написал: «Нельзя без печального содрогания сердца читать этих строк»[206]. Но как же намекнуть читателям, что Михаил Юрьевич умер не своей смертью, а убит на дуэли? И находчивый Виссарион Григорьевич цитирует строки из «Евгения Онегина», которыми А. С. Пушкин описал гибель Ленского на дуэли:
Лучшие люди России, патриоты, ценители таланта поэта с уважением относились к его памяти и с негодованием отзывались о Мартынове.
Легендарный герой Отечественной войны 1812 года, главнокомандующий на Кавказе в 1815–1827 годах, генерал А. П. Ермолов по поводу предательского убийства Лермонтова, которого знал лично, говорил: «Уж я бы не спустил этому Мартынову. Если бы я был на Кавказе, я бы спровадил его; там есть такие дела, что можно послать да, вынувши часы, считать, через сколько времени посланного не будет в живых. И было бы законным порядком. Уж у меня бы он не отделался. Можно позволить убить всякого другого человека, будь он вельможа и знатный: таких завтра будет много, а этих людей не скоро дождешься!»[207]
Узнав из служебного письма обстоятельства дуэли и смерти Лермонтова, генерал П. X. Граббе писал: «Несчастная судьба нас, русских. Только явится между нами человек с талантом — десять пошляков преследуют его до смерти»[208].
«Лермонтов убит на дуэли Мартыновым! Нет духа писать! Его постигла одна участь с Пушкиным. Невольно сжимается сердце и при новой утрате болезненно отзываются старые. Грибоедов, Марлинский, Пушкин, Лермонтов. Становится страшно за Россию при мысли, что не слепой случай, а какой-то приговор судьбы поражает ее в лучших из ее сыновей: в ее поэтах»[209], — писал известный публицист и философ Ю. Ф. Самарин.
Татьяна Бакунина[210] писала в письме после получения страшной вести о смерти Лермонтова: «Невыносимо это, всю душу разрывает, так погибнуть, погибнуть поневоле лучшей надежде России; горе во мне, какое бы ни было, как-то худо облегчается временем, напротив, это все увеличивающаяся боль, которую я все сильнее, все мучительнее чувствую…»[211]
Эту боль по рано ушедшему из жизни поэту остро чувствовали многие россияне. Современники расценили дуэль, как совершенную «против всех правил и чести»[212]. С гневом обрушились они на Мартынова, считая, что он совершил «зверский», «бесчеловечный» поступок. Московский почт-директор А. Я. Булгаков утверждал: «Он поступил противу всех правил чести, благородства и справедливости… Мартынов поступил как убийца»[213].
С гневом обрушивается на Мартынова в своем дневнике молодой петербургский юноша Саша Смольянинов: «…Как поступить с убийцею нашей славы, нашей народной гордости, нашего Лермонтова… нет, он (Мартынов) не русский после этого, он не достоин этого священного имени… он низок в моих глазах; дайте мне право, дайте мне власть, я бы выдумал для него достойное наказание…»[214]
Грустили о Лермонтове даже члены царской семьи. Императрица Александра Федоровна, которая читала и любила произведения поэта, была искренне опечалена известием о его гибели; 7 августа 1841 года она записала в свой дневник: «Гром среди ясного неба. Почти целое утро с великой княгиней, стихотворения Лермонтова…» Через несколько дней императрица написала в письме: «Вздох о Лермонтове, об его разбитой лире, которая обещала русской литературе стать ее выдающейся звездой»[215].
Большинство россиян скорбело и негодовало. Среди людей передовых, мыслящих, образованных, многочисленных читателей смерть Михаила Юрьевича была воспринята как гибель «лучшей надежды России».
