Тайная жизнь морга. Откровения гробовщиков - [10]

Глотнув еще холодного чая, я поняла, как она права насчет того, что действительно имеет значение. И с тех пор, когда Хауди Дуди докучал нам своими графиками, я представляла себе террасу миссис Брюер и погружалась в умиротворяющую красоту природы.

6. Бабушка болтушка

Рассказ предпринимателя

Смерть – это дело моей жизни. Я окружен ею целый день, сутки напролет. Но до того как умерла бабушка, я никогда не хоронил членов собственной семьи.

Когда она ушла, мои отношения со смертью стали иными: профессиональная отстраненность сменилась настоящей человеческой скорбью. Хоронить бабушку было необыкновенным и смиряющим опытом. И самое удивительное, что я сумел пройти испытание именно благодаря этой женщине.

Бабушка Болтушка помогала растить нас с сестрой и по-настоящему присутствовала в нашей жизни. Она проделывала все эти бабушкины штучки: разрешала не спать допоздна (и оставлять дорожки из конфетных фантиков на ее уютных ковриках), выдавала по доллару, который мы могли потратить, опять же, на сладости. Но она также делала вещи, смысл которых я постиг намного позже.

Она побуждала меня следовать за моими мечтами. Когда я заявил, что хочу стать похоронным директором, бабушка сказала: «Кенни, открой свое бюро. Я знаю, ты сможешь. Сделай что-то свое, и тебе не придется работать на других».

Я последовал ее совету, и теперь у меня собственный успешный бизнес.

Когда моей сестре было пять лет, она сказала о бабушке: «Она все время болтает, болтает, болтает…» И с тех пор бабушку стали называть Болтушкой. В ее речи присутствовал тот же акцент, что у Бланш из сериала «Золотые девочки»[9], только бабушка говорила более жестко. Манера речи соответствовала ее едкому юмору. Она перемещалась в элегантном танце от одного предмета разговора к следующему, не тратя времени на то, чтобы перевести дыхание. Ее «болтовня» никому не оставляла шансов вставить хотя бы слово.

Когда в похоронном бюро звонил телефон, и это была Бабушка Болтушка, я знал, что нужно выкроить в своем расписании примерно час. Я выслушивал, какая еда подавалась на обед в пансионате для престарелых, каких птиц она заметила утром, что натворили эти «мерзавцы республиканцы». И никогда она не упускала случая произнести фразу: «Кенни, я хочу, чтобы после моей смерти ты обо мне позаботился. Не перекладывай свою работу на какого-нибудь чужака. Обещаешь?» Эта тема всегда коробила меня, но, к счастью, бабушка быстро ее меняла.

Похороны члена семьи оставались для меня абстракцией. Друзья и соседи – да, но семья? Я знал, что Бабушка Болтушка всегда была со мной – и всегда будет.

А потом наступил день, когда я впервые осознал, что она не вечна. Мне позвонили из пансионата и сообщили, что бабушка в медицинском центре и быстро угасает.

Ее пансионат находился в семи часах езды к югу от моего жилья. Погрузив в машину каталку и свою собаку Рокси, я скрепя сердце отправился в путь. Когда мы с Рокси уже двигались какое-то время по автомагистрали и я начал замечать проносящиеся со свистом дорожные сигнальные столбики, у меня засосало под ложечкой и жутко захотелось повернуть назад. Однако вместо того, чтобы сбежать, я сделал несколько глубоких вдохов и сбросил скорость. Возможно, я не был готов сделать это, но понимал, что обязан. Мне предстояло воздать должное женщине, которая так много мне дала.

Вспомнились наши поездки на пляж с бабушкой и сестрой. Сидя за рулем, Бабушка Болтушка не интересовалась скоростным режимом. Ее гигантский «Кадиллак» с огромным передним сиденьем, на котором мы помещались втроем, тащился со скоростью семь миль в час[10], а она говорила без умолку. Мы с сестрой высовывали в окно головы, как счастливые собачонки.

Меня пугали ближайшие дни. Как же теперь станет тихо. Мне ни разу не доводилось оказаться рядом с бабушкой без ее трескотни. Рокси сидела на пассажирском месте, уставившись на меня. Ей нравилось выглядывать из окна машины, но сегодня, несмотря на то что я несколько раз призывно опускал стекло, она просто сидела рядом.

Когда мы приехали, Бабушка Болтушка уже умерла.

Мама и сестра встретили меня у входа в палату.

– Кенни, – сказала мама, обнимая меня, – Бабушка Болтушка ушла.

Я кивнул, ничего не ответил и открыл дверь. Электрический свет не горел, комната была залита солнцем. В воздухе висел тяжелый запах дезинфектантов и смерти. Пылинки кружились в лучах света. Кислородный аппарат был отключен. В комнате стояла тишина. Я видел тысячи умерших за годы работы. И это был единственный человек, на которого мне было страшно взглянуть.

Я медленно подошел к постели и откинул простыню, покрывавшую неподвижное тело. Бабушка Болтушка лежала спокойно, словно спала. Увидеть ее оказалось не так тяжело, как мне представлялось. Казалось, она улыбается во сне. Я вздохнул с облегчением и закрыл ее лицо простыней.

Пока я выполнял свою работу, сестра вывела Рокси на прогулку. Я не хотел терять времени, в бюро меня ждала куча дел. Через полчаса после прибытия в пансионат я уже выехал с парковки, крикнув матери и сестре:

– Позвоню завтра!

Рокси чуяла неладное. Она лежала на переднем сиденье, положив голову на лапы, чего прежде с ней никогда не бывало. Опустились сумерки, и я ехал домой с мертвой бабушкой в фургоне.