Тайная власть. Незримая сила - [24]

Невольно вспоминается другой эпизод, связанный со следователем, занимавшимся похищенным ожерельем – у него на глазах был продемонстрирован телекинез. Тот, если помните с готовностью принял феномен (не говорю, каким последствием обернулось это). Второй же не только не проявил ни малейшего интереса, но оказался не способен даже воспринять то, что происходит у него перед глазами. Понадобились два поколения, чтобы появился тип человека, чье восприятие необычного, необъяснимого чуда оказалось блокировано столь глухо. Едва ли, думаю, правомочны обида, недоумение или досада в адрес таких людей, с детства попавших под чудовищный идеологический пресс и превратившихся в то, что они есть. А разве научное сообщество не точно так же реагирует на эксперименты Кулагиной и других, подтвердивших факт и телекинеза, и левитации?

Что касается науки, то, если говорить о советской, здесь одно нашло на другое: традиционная инертность научной парадигмы оказалась подкреплена еще и жесткой идеологической догмой. Вот почему, как узника, заключенного в камере, нельзя винить за то, что он не выходит на свободу, так и узников мысли и невольников духа не должно упрекать за их несвободу.

Сами факты и свидетельства левитации известны были с древнейших времен. Люди же науки впервые соприкоснулись с феноменом, насколько могу я судить, лишь в прошлом веке. Я имею в виду опыты известного английского экстрасенса Дугласа Юма, которые он . проводил в присутствии многих известных ученых. В 1874 году Юм побывал в России. На его экспериментах в Петербурге присутствовали ряд выдающихся русских ученых того времени. Любопытную запись о виденном оставил такой авторитетный свидетель, как Бутлеров. «Заседание, – писал он, – происходило в моей квартире, в моем кабинете; поэтому я нe. мог положительно знать, что не было сделано никаких механических или других приготовлений: все присутствовавшие были мне знакомы; общество сидело за четырехугольным столом, покрытым короткою шерстяною скатертью, на нем во время происшедших явлений горели две свечки (стеариновые). Кроме сидящих за столом никого в комнате не было. Юм взял со стола стоявший на нем колокольчик и подержал его на некотором расстоянии от края стола и немного ниже уровня столешницы. Колокольчик и рука Юма были освещены светом свечки. Спустя несколько секунд Юм отнял руку, и колокольчик остался свободно висящим в воздухе, не прикасаясь ни к столу, ни к ковру, ни к чему-либо другому. Господин, между которым и Юмом стояло кресло, мог совершенно близко наблюдать за висящим в воздухе колокольчиком. Замечу, что этот господин был хорошо известный русской публике пожилой ученый и литератор, с Юмом он незадолго до того познакомился у меня, желая воспользоваться случаем видеть странные явления. Я сидел на противоположной стороне стола; в то время как колокольчик висел в воздухе, я встал и через стол совершенно ясно видел верхнюю часть колокольчика. Вскоре после того колокольчик упал на колени Юма, но вслед затем опять поднялся в воздух без всякого к нему прикосновения, и после того спустился на ручку кресла, где и остался. Во все это время колокольчик не выходил из ярко освещенного пространства. Руки Юма и других присутствовавших, а также все предметы находились на некотором расстоянии от висящего в воздухе колокольчика».

Безусловно, кто-то может сказать, что сообщение о фактах, когда кому-то удавалось изменять вес предмета или даже «подвешивать» его в воздухе, разрозненны и одиночны. Но кто возьмется утверждать, сколько раз факт должен воспроизводить сам себя, чтобы подтвердить собственную реальность? Четыре раза? Шесть раз? Восемьдесят восемь? Впрочем, тот, кто способен производить такие действия, бывает мало озабочен – кому-то доказывать что-то, кого-то в чем-то убеждать. Зачем?

Продолжая экскурс в историю вопроса, приведу эпизод, связанный с Е. П. Блаватской. Как-то, когда по возвращении из Тибета в Россию, она была в доме своих родных, брат ее, подшучивая над ней, стал предлагать ей продемонстрировать что-нибудь загадочное, чего бы никто из присутствовавших не мог объяснить. Наконец, когда ей надоело это, она предложила ему поднять первое, что оказалось перед глазами – небольшой шахматный столик, стоявший рядом. Он без труда сделал это. Несколько секунд Блаватская смотрела на столик, после чего предложила ему сделать это еще раз. К величайшей его растерянности и изумлению теперь поднять его он не смог – таким тяжелым стал он внезапно. Другие присутствовавшие тоже пытались сделать это, но с тем же успехом. Они оторвали даже крышку, но не смогли ни приподнять, ни сдвинуть столик с места.

По словам самой Блаватской, способности эти она почерпнула из эзотерической практики Индии и Тибета, где провела не один год.

В нашей стране магическая практика тибетского ламаизма издавна известна была в Бурятии. В числе ее приемов было и изменение веса предметов, левитация. О таком факте рассказывается в очерке русского путешественника Черепанова, побывавшего в середине прошлого века у бурят Восточной Сибири. Не с чужих слов, а как очевидец описывает он сцену левитации, которую наблюдал сам.