Тайная история "Звездных войн": Искусство создания современного эпоса - [110]
Стэнли Кубрик на съёмках «Сияния» случайно сжёг целый павильон, из-за чего команде Лукаса пришлось делать перерыв и размещать в семи оставшихся павильонах шестьдесят четыре площадки. В Норвегии съёмочная группа не могла выйти из гостиницы из-за снежной бури. В процессе работы скоропостижно скончался Джон Берри — художник-постановщик и режиссёр второго плана. Кэрри Фишер боролась с тяжёлой наркозависимостью. Разумеется, не могло обойтись и без самых Невообразимых технических накладок. В общем, с точки зрения организации фильм оказался гораздо сложнее, чем ожидалось — полоса невезения вкупе с медленным и методичным подходом нового режиссёра привела к полному хаосу.
Кершнер вспоминал об этих проблемах в интервью журналу «Sound and Vision»:
Когда работаешь над фильмом почти шесть месяцев... Было очень сложно — каждый кадр мы вытягивали, как осла за уши. Когда ничего не работало, надо было всё равно сделать так, чтоб работало, и каждый раз импровизировать. [Режиссёр Франсуа] Трюффо выразился куда удачнее меня — примерно так: «В начале съёмок хочется создать величайший фильм в истории. После половины хочется уже просто разделаться наконец с этой проклятой лентой». Вот у меня было как раз такое ощущение. На полпути съёмочная группа уже рассыпалась на глазах. Многие разбежались, кто-то слёг. В общем, некогда было остановиться и воскликнуть: «Какой же у нас вышел потрясающий фильм!»[469]
Лукас вряд ли мог предвидеть, сколько возникнет сложностей. О безумии, творившемся на съёмочной площадке, Кершнер рассказывал журналу «Star Wars Insider»:
Когда к нам как-то раз зашёл Джордж, я снимал сцену, в которой наш малыш волшебной силой поднимает из болота крестокрыл. Времени на подготовку ушло немало, где-то пара часов, и наконец мы начали снимать. Туман удался на славу — мы ведь заперлись в павильоне, чтобы в воздухе повисли настоящие облака. И вот истребитель поднялся из вод — просто загляденье, на нём налип мох, водоросли, стекала вода... И вдруг отвалились два крыла.
Мне было очень стыдно перед Джорджем — деньги-то его. Спрашиваю: «Что случилось?» А мне отвечают: «Мы не учли, что макет водопроницаемый, а все крылья деревянные — не выдержали веса». Я говорю: «А раньше сказать не могли?» Пришлось отстраивать его заново и укреплять стальными конструкциями. В итоге на постановку кадра ушло десять часов, а длился он секунд шесть... А когда я только пришёл в павильон с болотом, декорации были не готовы, и пока они достраивали один угол, я начинал снимать в другом... У нас уже горели софиты, а они стучали молотками и расставляли реквизит по местам. Вдобавок многие поскальзывались и падали в воду, пара человек даже сломала руки... Иногда мне приходилось надевать противогаз, потому что весь павильон накачивали дымом, а мне приходилось там торчать по двенадцать часов в день... Я едва не заболел, и мне выдали противогаз с микрофоном внутри, чтобы можно было разговаривать.
...Звучит-то весело, но это только так кажется. Работа была адская — и, к сожалению, затянулась она надолго. Как-то раз я позвонил Лукасу и признался: «Джордж, мы немного не укладываемся в график. Хочешь, я вымараю из сценария пару страниц? Или, не знаю... что тут вообще можно сделать?» А он ответил: «Ничего не надо делать, главное — снимайте». Прямо так и сказал. И ведь именно о таком ответе мечтает каждый режиссёр ![470]
Марк Хэмилл вспоминал, в каких муках рождался фильм, в статье из журнала «Starlog» (1983):
С другой стороны, «Империя» превратилась для меня в пытку, растянувшуюся на девять месяцев. Этот фильм меня совершенно вымогал. Я же всё-таки актёр, а не каскадёр. А из-за механических неполадок с Йодой я несколько месяцев подряд был единственным живым человеком, которого вызывали на съёмки. А кругом только куклы, реквизит и спецэффекты... В целом у нас с Кершем, пожалуй, было многовато разногласий... Мне нравилось, что у него получается, но человек он был эксцентричный. Меня это не сильно беспокоило, просто иногда бывало трудно что-нибудь втолковать. Он всегда был погружён в раздумья — чтобы завладеть его вниманием, приходилось хватать за воротник и заглядывать в глаза.
К тому же, Керш часто норовил передумать — особенно это касалось расстановки камер. Если мы репетировали сцену к следующему утру, то с большой вероятностью кадр к тому времени уже успевал измениться. Обычно ракурс оказывался лучше, но дай ему волю — он бы и ещё раз всё поменял.[471]
Между Лукасом и продюсером Гэри Куртцем тоже нарастали разногласия. Джорджу не нравилось, что Гэри не пытается как-то осадить Кершнера. Куртц объяснял свою позицию просто: «Что режиссёру надо — то он и делает, вот и всё».[472] Но Лукас считал иначе: «Гэри просто не умел ему отказать».[473] В ежедневных телефонных разговорах он требовал от обоих «урезать масштаб и ускориться».[474]
«Здесь Джорджа не было, — отмечал Куртц в книге „Мифотворец“. — А я был. Он работал вместе с ,,ILM“, собирал по кусочкам визуальный облик картины... Я всё время твердил Джорджу: „Слушай, дай мне сделать по-моему. Если на него слишком сильно надавить, будет только хуже.
