Тайна желтых нарциссов - [50]

Графиня Сандра недоуменно покачала головой.

— Он никогда ни словом не упоминал о ней, — сказала она. — В годы моего детства и отрочества я вообще видела отца очень редко, почти никогда, но и позже — нет, доктор, он никогда ни словом не упоминал об этой теории. Ваш рассказ звучит для меня как сказка, хотя я верю, что эта сказка правдива!

Доктор благодарно наклонил голову. А потом обернулся к тому, кто против воли принимал их в своем доме. При этом на лице доктора выражались отнюдь не дружеские чувства.

— Однако был кое-кто, — воскликнул он, — кому граф ди Пассано доверился в минуту слабости. Этот субъект — граф встретил его во время своих странствий — венецианец, как и сам граф, притворился, будто питает к пожилому человеку дружеские чувства, и пользуясь этой дружбой, не раз одалживал у него деньги; этот венецианец, когда ему было удобно, называл себя Уго делла Кроче, но при случае не пренебрегал и другими именами. Вот этот-то господин и услышал от графа его теорию. Судя по всему, в ту пору он не придал ей большого значения, потому что всегда делал множество разных ставок одновременно, а на свете было немало ценностей более свежих, нежели сокровища времен правления в Китае Кублай-хана. Но однажды он увидел в Амстердаме дочь своего покойного благодетеля. И ему пришло в голову, что у нее могли сохраниться бумаги отца, из которых можно узнать больше подробностей о таинственной теории. Он проник в ее номер в отеле — это было нетрудно проделать ловкачу, наделенному к тому же приятной внешностью, — и перерыл до основания все ее вещи. Мне известно из надежного источника, что он завладел списком должников графа, среди которых значилось и его имя. Нашел ли он какие-то другие бумаги с заметками об изысканиях графа и намеком на разрешение загадки, мне неизвестно, но похоже, что нашел, потому что когда два дня спустя я прибыл в Страсбург, чтобы заняться проблемой совсем иного рода, этот человек уже был там. Когда мои расследования привели меня в библиотеку, я повстречал его снова, а когда я долгими окольными путями набрел на манускрипт, который много-много лет занимал мысли графа ди Пассано, и захотел взять его почитать, оказалось, что у меня есть конкурент. Это был синьор делла Кроче. Я вышел из состязания победителем и получил заветную рукопись, но в самую минуту победы ее плод украл у меня синьор делла Кроче. В погоне за вором и украденным имуществом мы с моим верным другом Этьеном проехали половину территории Франции — от Страсбурга до Альп. На границе своей родины наш друг делла Кроче оставил нам благородный прощальный привет: он сделал так, что нас арестовали за кражу, которую совершил он сам.

При воспоминании об этой удавшейся шутке доктор залился клокочущим смехом, но как ни странно, автор шутки его веселья не поддержал.

— А теперь, — продолжал, посмеиваясь, доктор, — я перехожу к corpus delicti,[14] к рукописи, вокруг которой непрестанно кружили мысли графа ди Пассано, рукописи, которую мне выдали под поручительство двух моих друзей, но которую мой друг делла Кроче у меня украл, — «Достопамятные события» мессера Рустичано из Пизы. Что было в этой рукописи? В ней оказалось только одно и в самом деле достопримечательное место — рассказ о старости Марко Поло. В этом рассказе говорится о том, что мессер Марко решил оставить своей жене и дочерям приличное наследство, но и только, потому что их недоверие и вздорность не давали им права на большее. Спешу отметить, — доктор учтиво поклонился графине Сандре, — что упомянутые свойства не передались по наследству другим членам этой семьи! Не собирался мессер Марко оставлять что-либо и своему родному городу, который так скверно обошелся с ним. Мессер Марко в записках Рустичано ничего не говорит о том, что он собирается делать со всем остальным своим имуществом. Но вдруг его воображение начинает кружить вокруг голубей. «Голубка пуглива, — говорит он своему другу, — ее трудно поймать. Но голуби передают послание тому, кто умеет послания читать. Венеция — город голубей, и они неусыпно хранят величайшее из его сокровищ. Соедини простодушие голубя с хитростью змеи,[15] — сказал покровитель города Святой Марк, — и ты достигнешь цели. Вспомни эти слова, о Рустичано, когда ты услышишь о моей смерти». Вот что примерно написано в «Достопамятных событиях», но что бы эти слова ни означали, они были лишены смысла для того, кто их услышал и записал, — по его собственным уверениям, он посчитал, что мессер Марко либо бредит, либо впал в старческое слабоумие. Правду сказать, когда я впервые прочел их, я тоже не увидел в них никакого смысла. Все то время, что я гнался за синьором делла Кроче, меня раздражало, что я гонюсь за ним, чтобы вернуть рукопись, содержащую несколько бессмысленных высказываний — сам мессер Рустичано справедливо характеризовал эти высказывания как старческий бред или признак слабоумия, в которое впал великий человек. Только когда меня арестовали в Сен-Жан-де-Морьен, о чем позаботился мой друг делла Кроче, я понял, что в этих словах скрыт глубокий смысл и, может статься, мы все-таки не зря гнались за старой рукописью Рустичано.