Сэддл-Уолли, что в Нью-Джерси, можно было бы назвать классической деревней.
Торговцы недвижимостью, прислушиваясь к сигналам тревоги, которые подавали задыхающиеся в городах, и в частности в Манхеттене, представители высших слоев среднего класса, обнаружили наконец деревню, первые лесистые акры которой были заложены в конце 30-х годов.
Надпись на белоснежном дорожном знаке в виде щита гласила:
Сэддл-Уолли
Поселение основано в 1962 году
Добро пожаловать
«Добро пожаловать» было выполнено куда более мелкими буквами по сравнению со всем остальным, потому что на самом деле в Сэддл-Уолли не очень жаловали пришельцев, этих воскресных водителей, что приезжают поглазеть на обитателей деревни. Две полицейские машины Сэддл-Уолли патрулировали в это воскресенье окрестные дороги.
Хотелось бы также отметить, что на дорожном знаке не было написано
или даже
а просто
Обитатели деревни не признавали над собой власти высшей, чем они сами. Они жили спокойно, в полной безопасности, отторженные от всего мира.
В один из таких воскресных дней минувшего июля патрульная машина Сэддл-Уолли проявляла исключительную, из ряда вон выходящую активность. Белая машина с синей полосой курсировала по поселку на скорости чуть большей, чем обычная. Она пересекала деревню вдоль и поперек, подъезжая к участкам ее обитателей, осматривая обширные ухоженные посадки со всех сторон.
И несколько обитателей Сэддл-Уолли обратили внимание на эту обыкновенную патрульную машину, которая занималась привычным делом.
Так оно и должно было быть.
Эта активность составляла часть плана.
Джон Таннер, надев старые теннисные шорты и вчерашнюю рубашку, в кроссовках на босу ногу, приводил в порядок свой гараж на две машины, краем уха прислушиваясь к голосам у бассейна. Его двенадцатилетний сын Реймонд пригласил друзей, и Теннер периодически выходил на дорожку, откуда ему был виден задний двор с бассейном и веселящиеся ребята. Честно говоря, он выходил только тогда, когда ребячий гам переходил в разговор или у бассейна наступало молчание.
Элис — жена Таннера — с нудной регулярностью спускалась из кухни в гараж и давала мужу указания, что надо выбросить. Джон терпеть не мог избавляться даже от ненужных вещей, и в результате в гараже накапливались кучи барахла. На этот раз Элис ткнула пальцем в сломанную газонокосилку, которая вот уже несколько недель лежала у задней стенки.
Джон понял, что означал ее жест.
— Я водружу ее на кучу мятого железа, — сказал он, — и продам в Музей современного искусства. Как память о былых тяготах. Досадовниковский период.
Элис Таннер рассмеялась. Ее муж не смог не отметить, что, несмотря на проведенные вместе годы, ее смех так же чарует его.
— А я бы отволокла ее на угол. В понедельник се заберут. — Элис ткнула ногой реликвию.
— Ладно. Так я и сделаю.
— Да ты на полпути передумаешь.
Ее муж взвалил газонокосилку на разбрызгиватель фирмы «Бриггс и Стратон», а Элис любовно посмотрела на маленький «триумф», который она с гордостью воспринимала как показатель ее «социального статуса». Когда Джон покатил свой груз по дорожке, правое колесико соскочило. Они рассмеялись.
— Тебе явно придется иметь дело с музеем.
Подняв глаза, Элис оборвала смех. В сорока ярдах от их дома на Орчард-драйв медленно разворачивалась патрульная машина.
— Сегодня гестапо не спускает глаз с мирных крестьян, — сказала она.
— Что? — Таннер старался приладить колесо на ось.
— Лучшие люди Сэддл-Уолли трудятся не покладая рук. Сегодня они уже во второй или третий раз проехали мимо нас.
Таннер глянул на ползущую мимо него патрульную машину. Водитель, полицейский Дженкинс, встретился с ним взглядом. Он не кивнул ему в знак приветствия, не махнул рукой. Он даже не подал виду, что они знакомы. А ведь они были приятелями, если не друзьями.
— Может, прошлым вечером собака лаяла слишком громко.
— Няня ничего не сказала.
— Не хватало еще, чтобы она за полтора доллара и тишину тебе стерегла.
— Ты бы лучше оттащил это вниз, мой дорогой. — С полицейской машины Элис переключила внимание на более важный предмет. — Когда отлетает колесо, за дело должен браться отец. Я посмотрю, что там дети делают.
Таннер, толкая перед собой разбрызгиватель, спустился по дорожке до поворота, который был от него примерно в шестидесяти ярдах. Яркие отблески заставили его зажмуриться. Орчард-драйв, уходившая к западу, слева огибала рощицу. В нескольких сотнях футах, как раз напротив изгиба дороги, размещались ближайшие соседи Таннеров, Скенланы.
Яркие блики были отражением солнца в окнах патрульной машины. Она стояла на краю дороги.
Двое полицейских сидели, повернувшись и глядя в заднее стекло, и он не сомневался, что они смотрели на него. Он застыл на месте на пару секунд. Затем двинулся прямо к машине. Полицейские повернулись, включили двигатель, и машина сорвалась с места.
Таннер с удивлением посмотрел ей вслед и медленно вернулся к дому.
Полицейская машина Сэддл-Уолли направилась в Пич-три-лейн; развернувшись, она продолжила патрулирование.
