У нее были сочные губы, широкие бедра, талия, как мостик у песочных часов, и грудь, мимо которой не прошел бы ни один мужчина. Она была одной из тех, которую я бы с удовольствием пригласил к себе в субботу вечером.
Моя квартира находилась сейчас далеко-далеко, так как, чтобы отдохнуть, я поменял пыльный Лос-Анджелес на уютненький Скоттсдейл, настоящий рай штата Аризона.
Мои пальцы, которые держали рюмку с виски, вдруг стали влажными, но я тем не менее не отрывал взгляда от Лукреции Бризант. Мне очень хотелось узнать, что забросило ее сюда в Скоттсдейл штата Аризона. Я не слышал, как она вошла. Я только почувствовал, что должно произойти что-то особенное, так как смех в баре внезапно смолк, словно его отрезали ножом. Рюмки тоже больше не звякали, наступила полная тишина.
Я знал, кто она такая. Да и кто этого не знал.
Сразу показалось, что помещение бара осветилось мощными юпитерами. Она была одета во все белое: белые сапожки на больших толстых каблуках, белое батистовое платье, которое простиралось от пупырышек грудей до середины бедер, на несколько дюймов выше колена.
Она неподвижно стояла в дверях, и взгляд ее словно ощупывал поочередно все столики бара. Потом я почувствовал, что ее взгляд остановился на мне — мягкий и нежный, словно удары крыльев бабочки. Ее губы слегка изогнулись в улыбке.
Я первый раз увидел ее, как говорится, во плоти, и живая она понравилась мне гораздо больше, чем на кинорекламах или в тех самых фильмах, где она снималась, и я внезапно подумал, что такая женщина может появиться перед тобой скорее в мечтах, чем в действительности. Но эту мысль у меня сразу вытеснили другие, так как Лукреция Бризант направилась прямо к моему столику.
К моему?
Зачем же понадобился «звезде» всего итальянского полуострова какой-то частный сыщик по имени Шелл Скотт? Судя по всему, она обозналась и перепутала меня с кем-то.
Правда, меня довольно трудно спутать с кем-нибудь. У меня мягкие волосы и торчат они «ежиком» на дюйм вверх, мои брови, тоже светлые, густые и опоясывают глаза словно радуга, а ростом я все сто девяносто два сантиметра.
Когда я заметил, что Лукреция уже находилась в двух шагах от меня, я поднялся, чтобы продемонстрировать весь свой рост, и сделал это с чувством. Это заставило ее поднять глаза и всмотреться в мое лицо.
— Мистер Скотт? — спросила она.
— Да, мадам. Я — Шелл Скотт.
— Как поживаете? — она протянула мне руку и я пожал ее. Благодаря такому прикосновению, по моей руке и пальцам словно прошел ток.
— Я так рада, что нашла вас здесь, мистер Скотт, — сказала она милым, словно медовым голосом, а потом быстро добавила:
— Мне нужна ваша помощь.
— Можете считать, что вы ее уже получили, леди, — ответил я.
Она улыбнулась, как женщина, которой бог пастухов Пан поглаживает затылок. Эта улыбка расширила мои вены, привела кровь в кипящее состояние и открыла поры дюжин желез — они зацвели, как цветы лотоса в полночь.
— Но вы еще не знаете, что я от вас хотела бы, мистер Скотт. Возможно, что дело это опасное…
— Опасное? — я рассмеялся. — Мисс Бризант, если вы потребуете, то я даже покормлю Кинг-Конга земляными орешками, а потом спрыгну на парашюте над Китаем, потом я…
— Вы это серьезно? — она вытянула вперед губы. — Может быть, нам поискать более спокойное местечко, мистер Скотт, где мы смогли бы поговорить. — Она огляделась по сторонам. — Вон, скажем, там, на той стороне. — Она показала на нишу, в которой никого не было.
— Отлично! — сказал я, прошел мимо нее и устремился к тому месту, на которое она показывала. Свой виски я захватил с собой и спросил ее, будет ли она пить.
— Да, с удовольствием, мистер Скотт.
Она посмотрела мне в глаза и тихо сказала:
— Что-нибудь холодное. Холодное, как лед. Скажем, коктейль «Маргарита». Хорошо Шелл?
Я сделал знак Вере, одной из трех очаровательных официанточек и попросил ее принести коктейль. Та наградила Лукрецию внимательным взглядом.
— Ну, вот и все, — сказал я. — Я еще не знаю, о каком деле идет речь, но я оптимист от природы. Я даже могу сказать, что справлюсь с вашим делом за двое суток. Может быть, мы сразу договоримся и насчет ужина, мисс Бризант? Или мне можно называть вас Лукрецией?
— Нет, — сказала она.
— Нет?
— Гарри мне сказал, что вы именно такой. Я должна настоять на том, чтобы наши отношения… остались на чисто деловой почве, мистер… мистер Шелл. Я действительно нуждаюсь в вашей помощи.
— А кто такой Гарри?
— Гарри Фелдспен.
Ага, — подумал я, — Гарри Дж. Фелдспен! Он был одним из моих старых знакомых и большая величина в голливудском шоу-бизнесе. Он был боссом студии «Магна», снял много отличных фильмов и считал себя другом классической музыки. Он сделал большие деньги в фильме о Вагнере, но на фильме о Бетховене потерял около полумиллиона. Поэтому было понятно, что ни фильм о Россини, ни фильм о Моцарте он снимать не будет. К тому же он потерял уважение к классической музыке. Как я читал, он собирался снимать новый фильм, на котором надеялся снова сделать большие деньги.
— Ага! — повторил я громко, в то время как официантка принесла коктейль «Маргарита». — Это Гарри, мой друг Гарри. Значит, вы будете играть в фильме «Оргия Цезаря», так?
