Тайна жаворонка - [41]
Она кивает, задумчиво пережевывая печенье.
– Времена были и впрямь необычные. И удивительные. Все эти люди неожиданно явились к нам со всего мира – поляки и индусы, американцы и русские. И какая же дружба была у Ренов! Среди нас было много девушек из Англии и Уэльса, так что мы все сдружились.
Дейзи подползает к Бриди, подтянувшись, встаёт и пытается вскарабкаться к ней на диван.
– Ах ты, моя милая шалунья! – Бриди сажает её на колени, и Дейзи радостно устраивается поудобнее. – Конечно, были и минусы. Нам выдали пропуска службы безопасности, которые мы всегда должны были таскать с собой. Дороги в Лаайде, Гейрлоке и Акнашине были перекрыты контрольно-пропускными пунктами, и без предъявления документов никого не впускали. Я свои вечно забывала, но, к счастью, большинство охранников меня знали – я же работала в столовой! – и пускали так. Были и мрачные дни. Много наших мальчишек отправились воевать в другие страны, и часто приходили телеграммы и вести, что кто-то убит. Мы всей деревней оплакивали свои потери.
Её глаза туманятся, когда она вспоминает об утратах. Но когда я хочу расспросить её о чём-то конкретном – особенно о моих родителях, она мечется как испуганный олень, и прячется за историями, лишёнными конкретики. Глядя, как она играет с Дейзи, я думаю, какой чудесной мамой и бабушкой она могла бы стать. Её жизнь была бы совсем другой.
– А вы, Бриди? – спрашиваю я. – Вокруг столько солдат и моряков – у вас, конечно, были романы?
Её лицо на миг светлеет, и я снова вижу её совсем юной, хорошенькой и задорной. Но вдруг словно туча находит на солнце, и выражение её лица вновь меняется.
– Да, кому-то из нас война дала новые возможности. Но сама знаешь, на одну историю о любви приходится десять о потере, – говорит она, выуживает из рукава кардигана носовой платок и сморкается. Потом вновь смотрит на альбом.
– А я не рассказывала тебе, как пришли конвои из Арктики? Меня как раз перевели в столовую, когда мы услышали новости…
Флора, 1941
В тот день дул резкий ветер, облака, отражавшиеся в воде, неслись над водами озера, и уже темнело – ещё один короткий зимний день сменялся длинной ночью. Флора сидела напротив Майри за длинным столом, обхватив руками чашку и впитывая остатки тепла толстого белого фарфора.
В столовой было необычно тихо, и Бриди смогла составить компанию подругам, наполнив их чашки чаем из огромного металлического чайника и поставив на стол тарелку с тремя ломтиками сухого полуфабриката торта, который был главным лакомством столовой. Мужчины прозвали этот торт «Жёлтая смерть», поскольку он был приготовлен из высушенного порошка заварного крема и во рту рассыпался, становясь похожим на опилки, так что требовалось немало жидкого чая, чтобы его запить.
Как обычно, Бриди не терпелось поделиться последними сплетнями.
– Всех мужчин созвали на инструктаж, – сказала она. – Должно быть, что-то важное!
Неудивительно, если роль базы менялась. Казалось, война нещадно распространяется, как лесной пожар, поглощая всё больше стран, и карта мира на глазах меняет цвет. Только накануне вечером они видели кадры кинохроники нападения японских бомбардировщиков на гавань под названием Перл-Харбор на другом конце света. Увидев разбитые корабли, затонувшие в залитой нефтью воде, и носилки с обгоревшими телами, обычно разговорчивые зрители замолчали. Хотя всё это происходило за тысячи миль, тем, кто смотрел на якорную стоянку в Лох-Ю, оно казалось слишком близким. Эти корабли могли быть их собственными. Эти изувеченные и окровавленные тела могли быть их друзьями и сослуживцами.
– Теперь, пришли янки – может, нам попадутся симпатичные, – с надеждой сказала Бриди. Все её романтические свидания заканчивались слезами: то кавалера перевели в другое место, то у него дома обнаружилась возлюбленная.
– Думаешь, лучше наших? Ну, тогда они просто пройдут мимо, – сказала Майри и рассмеялась. Бриди задумалась, пережевывая кусок торта.
– Да, но они могут принести с собой что-то ценное. Было бы здорово, если бы у нас вновь появились духи! Или помада! Да даже чулки, в которых ноги не как у борца-тяжеловеса, – подметила она и со вздохом почесала лодыжку; от толстых шерстяных чулок кожа постоянно зудела.
– Я буду довольна и куском мыла, – вздохнула Майри. – Теперь оно тоже будет нормировано, вы слышали?
– Вот уж не ожидала от тебя, Майри Маклауд, – проворчала Бриди. – По-моему, ты ничем никогда не была довольна, – по мнению Бриди, Майри была чересчур разборчивой, поскольку отказала в свиданиях уже нескольким молодым людям.
– Нет ничего плохого, чтобы дождаться того самого, – заметила Флора.
– Тебе хорошо говорить, – с тоской ответила Бриди, – ты своего уже дождалась.
Майри сочувственно посмотрела на Флору. Та уже призналась подруге, что отец Алека встал на пути их помолвки. Он угрожал привлечь связи с нужными людьми и перевести сына в Портсмут, если это нелепое увлечение дочерью егеря не прекратится. Молодые люди понимали, что сэр Чарльз может это сделать, а может и рассчитать своего егеря, и теперь встречались тайно, боясь раскачивать лодку.
К тому времени как инструктаж закончился, ветер усилился и теперь швырялся мокрым снегом в железные стены палаток. Те, у кого не было дежурств, рванули по тёмному плацу в тёплую столовую, и Бриди поспешила обратно на свой пост за прилавком, чтобы вновь вскипятить исполинский чайник. Её сменили Руарид и Алек. Сняв фуражки, они положили их на стол сушиться и принялись рассказывать девушкам последние новости.
Спасаясь от немецкой оккупации, двенадцатилетняя Жози вместе с семьей бежит из Франции в Марокко, чтобы там, в городе Касабланка, ждать возможности уехать в Америку. Жизнь в Касабланке наполнена солнцем, а пейзажи, запахи и звуки совсем не похожи на все, что Жози видела до этого. Девочка влюбляется в этот сказочный, яркий город. Семнадцать лет спустя в город приезжает Зои. Ей, едва справляющейся с маленькой дочерью и проблемами с браком, Касабланка кажется грязным и унылым портовым городом. До тех пор, пока в тайнике под полом она не находит дневник Жози, которая знала Касабланку совсем другой.
Париж, 1940 год. Оккупированный нацистами город, кажется, изменился навсегда. Но для трех девушек, работниц швейной мастерской, жизнь все еще продолжается. Каждая из них бережно хранит свои секреты: Мирей сражается на стороне Сопротивления, Клэр тайно встречается с немецким офицером, а Вивьен вовлечена в дело, подробности которого не может раскрыть даже самым близким друзьям. Спустя несколько поколений внучка Клэр, Гарриет, возвращается в Париж. Она отчаянно хочет воссоединиться с прошлым своей семьи. Ей еще предстоит узнать правду, которая окажется намного страшнее, чем она себе представляла.
Разум Эллы Делримпл с возрастом все больше избавляется от воспоминаний. И, когда внучка Кендра решается навестить ее после долгой разлуки, Элла просит только об одном – записать ее историю. Элла буквально собирает собственную жизнь по кусочкам. Она пускается по волнам прошлого и вспоминает, как 1937 год навсегда изменил ее жизнь, как она провела лето на затерянном в Атлантике островке, как любила, как нагло война вторглась в ее жизнь и как она старалась не потерять себя в те страшные годы… Элла вспоминает все, что чувствовала, пока память не покинула ее. Роман «Море воспоминаний» – это путешествие от острова Ре с его неугомонными ветрами до изумрудных холмов Шотландии, в котором каждый найдет источник силы, любовь и надежду, если только осмелится отправиться в путь.
Стремясь начать жизнь сначала и залечить разбитое сердце, Аби Хоуз соглашается на летнюю подработку в загородной Франции, в Шато Бельвю. Старое поместье буквально наполнено голосами прошлого, и очень быстро Аби погружается в одну из этих историй. В далеком 1938 году Элиана Мартен занимается пчеловодством в садах Шато Бельвю. Там она встречает Матье Дюбоска и впервые влюбляется. Будущее кажется ей светлым и прекрасным, но над восточными границами Франции уже нависает угроза войны… Война вторгается в жизнь простых людей, выворачивая ее наизнанку.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
Книга – крик. Книга – пощёчина. Книга – камень, разбивающий розовые очки, ударяющий по больному месту: «Открой глаза и признай себя маленькой деталью механического города. Взгляни на тех, кто проживает во дне офисного сурка. Прочувствуй страх и сомнения, сковывающие крепкими цепями. Попробуй дать честный ответ самому себе: какую роль ты играешь в этом непробиваемом мире?» Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).