Тайна трех четвертей - [93]

– Я пытаюсь сказать вам спасибо, Пуаро. Я благодарен вам за оправдание моего сына.

– Он не убийца.

– Как вам, вероятно, известно, мисс Тредуэй настаивает на своей версии событий, – сказал Мак-Кродден.

– Иными словами, она утверждает, будто находилась вместе с сестрой, когда умирал Кингсбери? Да, это я также предполагал. В ней говорит чувство вины – и оно встало не на сторону справедливости. Мадам Лавингтон очень повезло, что мадемуазель Аннабель ей помогает, а также вы и ваш сын. Но тем, кого она может убить в будущем, если вы одержите победу, повезет гораздо меньше. Я уверен, что вам известно, друг мой: убийцы легко отнимают человеческие жизни, снова и снова. Вот почему я молюсь, чтобы вам не удалась ваша победа. Суд, я надеюсь, поверит мне – и не из-за моей репутации, но из-за того, что я буду говорить правду.

– Против Линор Лавингтон свидетельствуют лишь косвенные улики, – сказал Мак-Кродден. – У вас нет ничего конкретного, Пуаро. Нет неопровержимых фактов.

– Mon ami, давайте не будем спорить о сильных и слабых сторонах будущего процесса. Мы не в зале суда. Скоро он начнется, и мы узнаем, кому поверят присяжные.

Мак-Кродден коротко кивнул.

– Я не испытываю к вам неприязни, Пуаро, – сказал он, направляясь к двери. – Напротив, вы мне симпатичны.

– Merci. А я… – Пуаро вдруг почувствовал, что не знает, что сказать. – Я счастлив, что ваши отношения с сыном наладились. Семья – это очень важно. И еще меня радует, что для вас цена восстановления отношений не оказалась слишком высокой. Пожалуйста, сделайте Пуаро одолжение, каждый день задавайте себе вопрос: является ли выбранный вами курс тем, которым вы хотели бы следовать дальше, и является ли он правильным.

– У Кингсбери не было живых родственников, – сказал Мак-Кродден. – И Аннабель Тредуэй не отправилась на виселицу за преступление, которого не совершала.

– Следовательно, не будет никакого вреда, если Линор Лавингтон выйдет на свободу? Когда правосудие сознательно искажают и отрицают, вред уже причинен. Вы, ваш сын, Линор Лавингтон… и да, Аннабель Тредуэй и ее ложь… если повезет, быть может, вам не придется платить за ваши действия в этой жизни. Ну а что будет по другую сторону – решать не Эркюлю Пуаро.

– Прощайте, Пуаро. И спасибо вам за все, что вы сделали для Джона.

Роланд Мак-Кродден повернулся и вышел.

Глава 39 Новая пишущая машинка

Я печатаю последние детали своего отчета о «Тайне трех четвертей» спустя шесть месяцев после событий, описанных в предыдущей главе, на совершенно новой пишущей машинке. А потому все буквы «е» в последней части идеальны. Наше длинношеее больше не лелеет змеееда.

Странно, но у меня появилось сильное отвращение к этим испорченным «е», пока я писал эту историю, а сейчас, когда они исчезли, мне их не хватает.

Новая пишущая машинка – подарок Пуаро. Через несколько недель после завершения суда над Линор Лавингтон Пуаро, не получавший больше моих письменных отчетов, явился в Скотленд-Ярд и принес элегантно перевязанную коробку.

– Вы бросили печатать? – спросил он.

Я издал невнятный звук.

– Всякая история должна иметь конец, mon ami. И даже если нам не нравится развязка, необходимо до нее дойти. Необходимо свести концы с концами.

Он поставил коробку на мой стол.

– Подарок, я надеюсь, вдохновит вас на завершение отчета.

– А почему это имеет значение? – спросил я. – Высока вероятность, что никто не станет читать мою писанину.

– Я, Эркюль Пуаро, прочитаю ваши записки.

Как только он покинул мой кабинет, я открыл коробку и с удивлением уставился на новенькую блестящую машинку. Меня тронуло, что он был так добр, купив ее для меня, и, как всегда, восхитился его умом. Конечно, после такого жеста мне следовало непременно закончить мои заметки. И вот я их заканчиваю. И мой долг состоит в том, чтобы сообщить: процесс Линор Лавингтон прошел совсем не так, как я рассчитывал. Она была осуждена за убийство Кингсбери и попытку убийства Аннабель Тредуэй, но благодаря искусству Роланда Мак-Кроддена избежала виселицы. Мне также известно, хотя я и предпочел бы не знать этого, что преданный Джон Мак-Кродден регулярно навещает миссис Лавингтон в тюрьме, тогда как несчастный верный Кингсбери мертв.

– Вы верите, что правосудие свершилось? – спросил я Пуаро, когда мы узнали, что миссис Лавингтон не придется заплатить жизнью за совершенное ею.

– Присяжные признали ее виновной, mon ami, – сказал он. – Она проведет остаток дней в тюрьме.

– Вам не хуже меня известно, что ее повесили бы, если б не усилия Роланда Мак-Кроддена, которые он прикладывал совсем не по тем причинам, по каким следовало бы. Слышать, как он просит о сострадании к несчастной женщине, находившейся в смятении… ни один судья в стране не устоял бы перед речью Роланда-Веревки, самого яростного сторонника смертной казни. Человек, который отправил на виселицу дюжины менее удачливых преступников, совершенно не думая о тех, кого они любили или кто любил их, защищал убийцу исключительно по той причине, что его сын ее любит! Так неправильно, Пуаро. Это не правосудие.

Он улыбнулся мне.

– Не мучайте себя, друг мой. Я занимаюсь лишь тем, чтобы предать гласности факты и добиться вердикта «виновен» для преступника, и меня не волнует наказание, которое он получит. Подобные беспокойства я оставляю высшей власти. Правда должна прозвучать в зале суда – остальное не имеет значения.