Тайна староверского золота - [70]
- Хватит тянуть волынку! И так спите там! Обстановка накаляется, японцы наглеют, а вы мышей не ловите! Срочно ликвидировать это осиное гнездо и доложить!
В другое бы время полковник настоял на своем, но он видел, как один за другим исчезают старые опытные чекисты, и хорошо понимал, что его перевод из Москвы в далекий Владивосток - не случайность.
Ковалев и Петрашев долго сидели над картой, обдумывая все детали операции. Потом их вызвали к Артамонову.
- Что надумали, орлы? Ни одна сволочь не должна уйти. Но торопитесь не спеша, прежде всего - тщательная разведка!
Капитан и майор подробно изложили свой план: окружить лагерь и Медянки, не допустить, чтобы хоть кто-то ушел оттуда.
- Все это правильно, но есть указание - взять в плен руководителей, они многое нам расскажут.
…Скрипящий от старости сухогруз вошел в бухту, накрытую плотным туманом. Поскольку не было удобных причалов, добирались до берега шлюпками. Зная о староверских вездесущих охотниках, командование экспедиции строжайше запретило разводить костры. Пищу бойцам привозили те же шлюпки. В полночь прозвучал приказ выходить на марш. Три колонны с трех сторон должны были взять в кольцо предполагаемый лагерь и Медянки. Еще одно подразделение направлялось к Комаровке, чтобы блокировать возможное выступление староверов. Вернулись разведчики: в лагере людей не видно, огней нет.
- Ну, с Богом! - сказал Ковалев и рассмеялся. - Что это меня на религию потянуло? Не иначе, комаровские староверы за нас молятся.
Группы красноармейцев быстро занимали исходное положение для атаки.
В утреннем небе яркими брызгами рассыпалась ракета. Роты под прикрытием пулеметного огня ворвались в низину между сопками, в которых чернели какие-то щели. Но, к общему удивлению, сопротивления не было. В ответ не раздалось ни одного выстрела. Бойцы подбегали к выходам из подземелья.
- А ну выходи! Руки вверх!
Но никто не появлялся. Бросив на всякий случай в бункеры гранаты, красноармейцы бежали дальше в поисках врага. Однако лагерь был пуст. Вдруг вдалеке, за линией оцепления послышался треск ожесточенной перестрелки. Петрашев срочно послал туда два отделения и сам возглавил их. Оказалось, бойцы, оставшиеся в засаде на опушке таежных зарослей, заметили двоих неизвестных, привлеченных шумом в лагере. Пытались их задержать, но те, открыв стрельбу, кинулись в чащу. Преследователи наткнулись на прочную оборону. Судя по интенсивности огня, сопротивляется довольно опытная группа. Приказав одному из отделений зайти к бандитам в тыл, майор повел своих людей в атаку. Расчищали путь пулеметными очередями и гранатами. Через час все стихло. У лесных временных землянок и шалашей валялись несколько трупов. Какой-то раненный в ногу бородатый мужик, привалившийся к стволу кедра, пытался застрелиться, но у него вовремя отобрали пистолет.
Ковалев с удивлением рассматривал лагерь. «Тлен и мерзость запустения!» - подумал он. В уцелевших после гранатных взрывов подземных помещениях все покрыто белесой плесенью, воздух сырой и тяжелый. В некоторых казематах - полуистлевшие трупы. Обклеванные птицами-падальщиками и обглоданные зверьем человеческие скелеты валялись и в высокой траве на площадке между сопками. Там же находили немало заржавевших трехлинеек и японских карабинов. В стороне угадывались размытые дождями могильные холмики.
«Где отряд? Неужели успел передислоцироваться? Уничтоженная группа, что обреталась в таежных шалашах, конечно, не та банда, о которой говорил полковник Артамонов. Видимо, эти люди пришли сюда недавно», - размышлял про себя капитан. Тут ему доложили, что в Комаровке не обнаружено ни одного человека. По всем признакам хутор, как и Медянки, жителями брошен. «Еще один сюрприз! - Ковалев выругал в душе себя и своих коллег. - Хороши работнички… Сапожники!»
Подошел Петрашев. Хотя он тоже понимал, что операция сорвалась, но то, что сам ходил в атаку на бандитов, как-то смягчало для него неудачу. Да и разведка - не его ведомство.
- Что скажешь? - майор сделал рукой широкое движение, словно приглашая собеседника полюбоваться окружающим.
- А то, что мы, как ленивые гости, приехали на пир к шапочному разбору. Ни отряда, ни сведений. Одна надежда на твоего пленного. Как он? Кончил психовать? Говорить может?
- Думаю, может. Сейчас с ним военфельдшер возится.
Командиры прошли к палатке походного медпункта, где сидели двое рядовых: у одного на голове чалма из бинтов, у другого - перевязанная рука в петле, закрепленной на шее.
- Что, мужики, получили боевое крещение? - бодро спросил Петрашев своих бойцов.
- Получить-то получили, да вот… - красноармеец поднял руку к замотанной голове.
- Ничего, Харитонов, наш эскулап говорит, что рана касательная. Быстро войдешь в строй, зато злее будешь, - успокоил бойца комбат.
Раненый бандит, лежащий под брезентовым пологом на носилках, оказался, несмотря на бороду, довольно молодым. Оглушенный испугом от происходящего и не до конца веря, что остался жить, он охотно отвечал на вопросы. Фамилия - Корзухин, зовут Александр. Недоучившимся студентом революционное лихолетье его забросило в Харбин. Служил мелким конторщиком на КВЖД. Когда советская часть администрации потребовала убрать с дороги всех лиц без гражданства, перебивался случайными заработками, бедствовал. Потом его подобрал знакомый отца Артур Петрович Серебров, привел с собой в таежный отряд.
Такую книгу читатель держит в руках впервые: она о людях совсем еще недавно засекреченной профессии, дальневосточных золотопромышленниках. О нелегком труде, о выпадающих на их долю заботах и скупых радостях. Книга представляет собой таежный детектив, главные герои которого — бывалые старатели — попадают в экстремальные условия и с честью выбираются из них. Автор, в свое время деятель краевого масштаба пишет не понаслышке: он долгое время работал в крупной золотопомышленной артели и хорошо знаком с жизнью приискателей.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
Это исповедь умирающего священника – отца Прохора, жизнь которого наполнена трагическими событиями. Искренне веря в Бога, он помогал людям, строил церковь, вместе с сербскими крестьянами делил радости и беды трудного XX века. Главными испытаниями его жизни стали страдания в концлагерях во время Первой и Второй мировых войн, в тюрьме в послевоенной Югославии. Хотя книга отображает трудную жизнь сербского народа на протяжении ста лет вплоть до сегодняшнего дня, она наполнена оптимизмом, верой в добро и в силу духа Человека.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Действие романа охватывает период с начала 1830-х годов до начала XX века. В центре – судьба вымышленного французского историка, приблизившегося больше, чем другие его современники, к идее истории как реконструкции прошлого, а не как описания событий. Главный герой, Фредерик Декарт, потомок гугенотов из Ла-Рошели и волей случая однофамилец великого французского философа, с юности мечтает быть только ученым. Сосредоточившись на этой цели, он делает успешную научную карьеру. Но затем он оказывается втянут в события политической и общественной жизни Франции.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.