Тайна под дубом - [5]

Толику проще. Он старше, сильнее, мускулистее. Черт Лешку дернул предложить этот подъем! Возомнил себя скалолазом, а теперь назад никак, прослыть трусом неохота. Толик его уважать перестанет.

Лешка собрал все силы, чтобы поскорее достичь крыши. Вот и верхняя перекладина. Лешка перебросил ногу через низенький бортик и растянулся на крыше. Представить страшно, что он преодолел всю лестницу! Четыре этажа!

Толик плюхнулся рядом, встряхнулся и поднялся на ноги.

— Гляди, правда, балкон!

По краю крыши тянулись ограждения. Они были такие же вычурные, как перила в доме, как ограда в парке.

— Зачем так строили? — спросил Толик.

Лешка пожал плечами:

— Наверное, чтобы гулять, дышать воздухом.

— Здесь загорать хорошо.

Лешку мало занимало назначение балкона на крыше. Больше всего на свете его сейчас заботило другое — как спуститься. Еще раз по пожарной лестнице? Ни за что на свете! На этот раз он выдохся и уж точно свалится.

Давай поищем какой-нибудь люк, — предложил он Толику.

Но Толик с восхищением рассматривал с высоты город и парк.

— Чердачные люки все закрыты, тебе же сказали, — беспечно ответил он.

— Как же спуститься?

— Да погоди ты спускаться! Посмотри, какая красота!

Лешка на минуту отвлекся, посмотрел на панораму, открывшуюся сверху и с сожалением сказал:

— Сюда бы видеокамеру! Можно такие кадры снять!

— Для чего?

— Для фильма.

— Для какого фильма?

Лешка смутился. Он еще не говорил Толику, что мечтает снимать фильмы. Он вообще никому никогда об этом не говорил. Боялся, что засмеют.

— Для какого фильма? — повторил Толик.

— Да так… Хочу фильм снять. Когда вырасту, конечно.

— Артистом хочешь быть?

— Нет. Какой из меня артист? Сам снимать хочу. Режиссером фильма быть.

— Здорово! — восхитился Толик.

Лешка немного приободрился:

— Папа давно обещает видеокамеру. Может, купит к следующему лету.

— Тогда следующим летом будем снимать фильм!

— Можем про этот дом! — сказал Лешка. — Или про парк!

— А я музыку к фильму сочиню! — поддержал Толик.

Лешка улыбался. Он никак не ожидал такой реакции. А что, если и вправду снять фильм про этот дом, про детство бабушек? Он уже размечтался и начал представлять себе будущий фильм.

Толик озабоченно глянул на часы и сказал:

— Пора спускаться.

Лешка сразу сник и тихо сказал:

— Я не смогу по лестнице.

Толик подошел к лестнице, глянул вниз и почесал в затылке:

— Н-да! Страшновато! Вверх как-то легче было. Что же делать?

— Альпинисты веревкой для страховки обвязываются, — сказал Лешка.

— Веревки у нас нет.

— Ну, не век же нам сидеть на этой крыше?

Во дворе появились бабушки. Они разговаривали с какой-то женщиной и, конечно, не смотрели наверх.

— Давай позовем их, — предложил Лешка.

Толик поежился:

— Попадет.

— Другого выхода нет. Им снизу легче придумать, как нас снять. Бабушка!

Бабушка не сразу поняла, откуда раздался Лешкин голос, и закрутила головой.

— Бабушка! Мы здесь! На крыше!

Бабушка подняла голову и всплеснула руками.

— Ух, сорванцы! — возмутилась Вероника Аркадьевна. — Как вы там оказались?

— По лестнице забрались.

Бабушки перепугались:

— Не вздумайте сами спускаться!

— Стойте и не шевелитесь!

— Не подходите к ограждению!

— Сейчас что-нибудь придумаем.

Незнакомая женщина, которая разговаривала с бабушками, сказала:

— Надо взять у дворника ключи от чердака. Подождите, я сейчас схожу.

На счастье, дворник оказался дома. Ругаясь, он открыл чердак и помог мальчишкам спуститься. Ругал он и мальчишек, и бабушек. Мальчишек за то, что они так и норовят себе шею сломать. А бабушек за то, что они не смотрят за своими внуками.

Мальчишки деловито молчали. Бабушки были сердиты. О продолжении прогулки и речи не могло быть. Вероника Аркадьевна тоном приказа сказала:

— Домой! И больше от нас ни на шаг!

Весь вечер мальчишки старались задобрить бабушек. Они помогали собирать на стол и мыть посуду, без конца расхваливали музей и ни словом не обмолвились о злополучной крыше. Бабушки сохраняли сердитый вид, но потихоньку начинали оттаивать.

— А что, все-все вокруг было разрушено? — в пятый раз спрашивал Толик, вдруг проникшись интересом к бабушкиному детству.

— Все-все, — ответила Вероника Аркадьевна. — Только наш дом целым остался.

— А как же в него бомбы не попали?

— Не знаю. Не попали.

— А что это вы сегодня о дневнике говорили? — припомнил Лешка. — Что за дневник? Школьный?

— Нет, военный.

— Военный?! — в один голос воскликнули мальчишки.

— Да. Мы нашли его в развалинах. Там, наверное, бой был, когда город освобождали.

— И чей же это был дневник?

— Какого-то солдата. Погибшего, наверное.

— И этот дневник остался у вас?

— Ну да.

— А где он сейчас?

— Где-то лежит. Кажется, в старых документах и фотографиях.

— Бабушка! Найди! — пристал Толик. — Найди, пожалуйста!

— За ваше поведение вам не то что дневник искать, вам бы всыпать по первое число!

— Ну, ладно тебе! Вы тоже на крышу лазили!

Вероника Аркадьевна не нашлась что ответить, а Лешкина бабушка рассмеялась и попросила:

— Найди дневник, Вероника, я и сама хочу на него взглянуть.

Вероника Аркадьевна сняла с антресолей пыльную коробку с фотографиями. Фотографии были старые, довоенные и послевоенные, пожелтевшие, размытые и в другое время очень заинтересовали бы ребят, но сейчас они ждали военный дневник и не обратили на фотографии никакого внимания.