Тайна озера Золотого. Книга 1 - [49]

Что же там светилось!? Вот, пожалуй, то главное, что не давало Павлу покоя: Спросить бы кого!? Жаль, дед Аристарх помер. Спросить было некого и негде. Вокруг тайга. Точнее, тайга осталась там, внизу, а здесь было уже подножие гор, тех синих гор, что еле виделись из окон дома. Тогда они казались синими, а здесь рядом – обыкновенные, наполовину заросшие лесом, а выше белые, как сахарные головы.

Выбравшись из пещеры, Павел хотел было тут же пуститься в обратный путь – домой. Но весеннее солнце, коротенький отдых неожиданно внесли дополнения в его планы, и он вдруг решил, что раз уж довелось так близко подойти к горам, почему бы не подняться на них и не посмотреть, что же там дальше, по другую сторону. Тем более что вблизи горы оказались не такими уж грозными и высокими.

Косач пропал. То ли вогул, то ли зверь сперли его добычу. Пришлось выскребать последнее, что было в котомке. Осталась соль да с десяток патронов.

«Так что же там светилось такое!? – в который раз задавал себе вопрос Павел. – Шел свет, а дым не чувствовался! Старинные предметы в куче!? Откуда они здесь в такой глуши!? Кто их принес!? И ступени?! Вот ведь тайна-загадка! Хитрый капкан из жердин! Теперь все рухнуло…, ушло под камни!?» Так глядя в огонь и мучаясь вопросами, Павел, наконец, уснул.

Утром в одной из поставленных вечером петель Павел обнаружил еще живого зайца и пришел в восторг. А спустя некоторое время он уже был на крутом заснеженном склоне. Поднимался легко. Плотный как грунтовая дорога снег почти не оставлял следов. Оглядываясь назад, Павел зачарованно смотрел на открывающиеся дали, которые все обширнее разворачивали просторы тайги. Становилось поистине величественно и страшно, будто он посвящался в некую мирозданческую тайну. Ему никогда не приходилось смотреть на тайгу с высоты. Но как бы ни были грандиозны своим размахом таежные дали, Павел каждой клеточкой начинал чувствовать более могучее природное явление, то, что его возносило все выше к небу, что делало его одновременно и огромным как скала, и маленьким как песчинка – это горы.

Если тайга превращалась в некую темную массу, совершенно плоскую на горизонте, то горы наоборот, застывшими всплесками ослепительно белых вершин вырастали перед Павлом неожиданно, разделяясь между собой глубокими сиреневыми провалами.

Поднимаясь на очередную ступень отрога, Павел «ахал» оттого, что открывалось впереди. Поднимался дальше и опять замирал в восторге.

С высотой крепчал ветер, который с каждым шагом настойчиво упирался в грудь Павла, затруднял восхождение.

В далекой дымке давно растаяла тайга, и теперь со всех сторон Павла окружала вздыбленная Земля. Это было необычно как сон. Даже сам снег был другой. Он налип на выступы камней горизонтально в виде острых, длинных наростов. Павел ломал эти «сосульки» и подбрасывал кверху, где их тотчас подхватывал ветер и стремительно уносил в никуда.

Но вот последний подъем, последний рубеж, и… Павел обомлел!.. Выше было только небо. Близкое, синее и глубокое, как огромный омут! Ветер в полную силу давил на него, пытаясь оторвать от земли и швырнуть обратно назад и вниз. Пригибаясь, почти касаясь руками земли, Павел смотрел вперед и не верил глазам!. По другую сторону гор, внизу, почти под его ногами были… тучи! Целое море.., океан светло-серых, бугристых вздутостей… Они медленно, важно пошевеливались, словно это было огромное живое тело. Наползали на склон хребта, закручивались и опять растворялись в своей бесконечной массе.

Вглядываясь в даль этого океана, Павел заметил, что вершины, торчащие над облаками, располагаются по огромному замкнутому кругу, который напоминает края гигантского чана или котла, где лениво «кипят» эти тучи.

Ошеломленный он бежал взглядом от вершины к вершине и все больше поражался тому, что создала природа. «Котел» был настолько огромен и переполнен облаками, что казался Павлу целой сказочной планетой!

Обозревая масштабы виденного, он не сразу обратил внимание на свою собственную тень на поверхности облаков. Тень была рядом. Была небольшой и четкой. Вокруг головы отчетливо светился яркий круг. Холодный озноб пробежал по спине и опустил Павла на колени. Ветер рвал, трепал на нем одежду, забирался везде куда мог, студил тело, колол невидимыми льдинками лицо, а он стоял на коленях и ничего не понимал. Враз забылись все молитвы. Павлу казалось, что он стоит на самом главном алтаре, что его сейчас обозревает сам Господь, и что вот-вот случится чудо! И действительно в него медленно стало вползать ощущение, что он посвящается во что-то великое и важное. Он чувствовал, как в него вливается невероятная сила, радость и гордость. Он «видел», «видел» свою «дорогу» большую, длинную и трудную… Он «видел» и ничему не удивлялся. Он «посвящался» на долгую жизнь.

С того времени Павел сильно изменился. Кто знал его ближе считали, что виной всему новая учительница, другие думали – очередной отказ из военкомата. Шел второй год войны, а из их села буквально единицы попали на фронт. «Бронь» колпаком накрыла всех мужчин и вымучивала их в тягостном ожидании. Хотя, по правде сказать, здесь, в этом северо-таежном краю за Уралом война особенно и не чувствовалась. Мужчины продолжали работать на карьерах, добывали руду, валили лес.